"Сергей Гжатский. Колодец " - читать интересную книгу автора

профессионально перебинтовал Клавдии порез.
А перед самым отъездом прибежал соседский мальчонка и запыхавшись
протараторил, что их телушка отвязалась и теперь блудит по чужим огородам.
Пришлось идти, отлавливать своевольную скотинку и по новой перевязывать ее
по над речкой. За всеми этими событиями и делами он смог выехать со двора
только ближе к полудню, а не с раннего утра, как планировал...
И вот сейчас, невольно прислушиваясь к негромкому разговору женщин,
Симаков обреченно вздохнул: "Будь, что будет!". И не спеша направился к
высокому крыльцу, возле которого заприметил мать и сестру Антона в окружении
нескольких родственников, проживавших поблизости.
Антона среди них не наблюдалось, и это обстоятельство лишний раз
убедило Симакова, что с его приятелем действительно приключилась какая-то
беда. По пути он припомнил, что жена ушла от Антона, когда тот еще пил, а
детей у них, как и у самого Михаила Степановича с Клавдией, никогда не
было...
В это время отворилась входная дверь и из избы на крыльцо вышла хозяйка
ходка. Это была высокая стройная женщина лет сорока, с овальным, слегка
скуластым, но тем не менее довольно привлекательным лицом, на котором под
черными дугами бровей лучились добротой и пониманием огромные изумрудные
глаза. Ни у кого в округе больше не было таких глаз! Одета она была просто -
в цветастый сарафан из домотканого полотна и на голове светлая косынка,
покрывающая пышные светло-русые локоны.
Симаков хоть и не был знаком с ней лично, но от людей знал, что она -
известная на всю область ведунья, народная целительница и знахарка в одном
лице. Звали эту примечательную женщину Лукерья Лыкова...
Целительница между тем остановилась на верхней ступеньке и внимательным
взглядом окинула всех собравшихся возле избы людей. Ее проницательный взгляд
скользнул по группе внезапно умолкших женщин у калитки, на мгновение
задержался на приближающемся Симакове /тот успел уловить в ее глазах
поочередно сменившиеся удивление, интерес, озабоченность и еще что-то, так и
не распознанное им / и, наконец, замер на двух заплаканных женщинах, старой
и молодой, матери и сестре Антона. На лице Лыковой тотчас появилось
выражение строгого спокойствия.
Оставив родственников, мать и сестра Антона подались к крыльцу
навстречу целительнице. Они обнялись и поддерживали друг дружку на ходу. На
их онемевших от горя губах застыл один и тот же вопрос, а в глазах сквозь
слезы пробивалась большая надежда.
Однако приговор целительницы оказался неумолим. Плавно поведя рукой
перед собой /жест, известный во всем мире как отрицающий или опровергающий
нечто/, Лыкова молча сошла по ступеням.
- Отошел он! - негромко произнесла она, становясь перед матерью и
сестрой Антона, - Поздно позвали... На все воля божья! Молитесь за упокой
его души.
Обойдя разом заголосивших мать и дочь, Лыкова вышла со двора и уселась
в возок. Перед тем как тронуться в путь, она еще раз внимательно посмотрела
на Симакова. Ошарашенный всем происходящим, тот ничего не замечал вокруг.
Его одолевали собственные мысли, поэтому он и не почувствовал, что вызвал у
целительницы неподдельный интерес. А та еще раз по-особому взглянула на
Михаила Степановича, задумалась на секунду, поджала пухлые, красиво
очерченные губы и в сомнении покачала головой.