"Михаил Гуткин. Попадать, так с музыкой " - читать интересную книгу автора

лица всего взвода. Я для вида немного посмущалась, после чего закатила им
неслабую тренировку. А когда в самом конце тренировки кто-то из бойцов
заскулил, что я над ними просто издеваюсь, я нежно промурлыкала.
- Лучше я сейчас над вами поиздеваюсь вволю, но оставлю вас в живых,
чем в будущем кто-то переведет вас в состояние неживых и поиздевается над
мертвыми. А главной причиной перехода из живого состояния в неживое будет
то, что я вас пожалела на тренировке. Кто готов погибнуть из-за собственной
лени, прошу поднять руки.
Таковых не оказалось.
Вечерние занятия, прошли, как говорится, в штатном режиме. После
окончания тренировки ко мне подошли три отобранных мною бойца и сказали,
что, согласно приказа командира роты, они будут помогать мне в моих
собственных тренировках. Для начала я провела краткий инструктаж, который
состоял из двух фраз:
- Во-первых, никому мои приемы не показывать, и, во-вторых, во время
нашей тренировки не думать, что я женщина, то есть не стесняться.
- Что, значит и ругаться можно? - не выдержал один из бойцов.
- Если от этого вам будет легче тренироваться, то можно. - И тут для
большей убедительности я пульнула в них сложной трехэтажной конструкцией.
Дошло.
Мы отошли на полянку за деревьями, чтобы нас не было видно из
расположения роты, и тренировка началась. Для начала я показала, как меня
надо страховать при различных растяжках и прыжках. Потом стала прыгать,
постепенно наращивая темп. Затем пошли связки приемов. Стала отрабатывать
броски, начиная с самого легкого бойца примерно моего веса и кончая бойцом,
вес которого был не менее ста килограммов - специально подбирала таких
разных. Потом бросали меня, а я уворачивалась. Один раз немного не успела,
после чего минуты три ощупывала ребра и восстанавливала дыхание, а боец
ходил вокруг и все время извинялся. Отдышавшись, я на него шикнула, заявив,
что это мне поделом, а он все сделал правильно.
Перешла к ударам. Тут у бойцов глаза немного полезли на лоб. Но я их
успокоила, сказав, что от них такого требовать не буду, так как за месяц и
даже за два такие удары не поставишь.
Короче, к концу дня я сама порядком вымоталась и только из принципа
приползла на стрельбище, решив, что практика стрельбы после тяжелых
физических нагрузок тоже полезна. Ограничилась 25 метрами, но и тут из моего
любимого парабеллума смогла только попасть в силуэт. О стрельбе по
конечностям нечего было и думать: не в молоко - уже хорошо.
Кончилось все тем, что я добралась до каптерки и минут сорок пролежала,
тупо пялясь в потолок. Потом кое-как забралась на мотоцикл и поехала домой.
Васи еще не было, а есть одной не было ни сил, ни желания. Поэтому просто
легла пластом и зашевелилась только, услышав, что муж, наконец, вернулся с
работы. По методу барона Мюнхгаузена1) взяла себя за шкирку и вытянула в
горницу. Вася выглядел не лучше меня, тем более, что раны хоть и немного, но
давали себя знать.
- Знаешь, Анюта. Я никогда не предполагал, что Валентин Петрович тянет
такой воз всяких проблем. Причем самое сложное не оперативные проблемы, а
написание великого множества самых разнообразных бумаг. На своем месте я
старался обходиться без писанины, а теперь вижу, что товарищ капитан просто
прикрывал меня от многих бумажных проблем. Большое ему за это спасибо, но