"Анатолий Гущин. Цена гостайны - девять жизней " - читать интересную книгу автора

или нет, но почему-то перед ней этот вопрос не возник...
Слободин лежал примерно в такой же позе, что и Колмогорова. Одет был
сравнительно тепло - черный хлопчатобумажный свитер, под ним - ковбойка,
застегнутая на все пуговицы. (В накладном кармане, застегнутом на английскую
булавку, паспорт, деньги - 310 рублей, авторучка.) Под ковбойкой -
нательная, теплая с начесом трикотажная рубашка, на теле - майка. Брюки
лыжные, на ремне. В карманах - коробка спичек, перочинный нож, расческа в
футляре, карандаш, хлопчатобумажный носок. Под брюками - синие сатиновые
штаны, на теле - кальсоны и трусы. На правой ноге, обутой в черный валенок,
носки: хлопчатобумажный, затем вигоневый, еще один хлопчатобумажный, за ним
снова вигоневый. На левой ноге валенка нет, одни носки, надетые в том же
порядке. (Второй его валенок, как говорится в деле, был найден в палатке).
Часы "Звезда" на руке показывали 8 часов 45 минут.
(Кстати, у Дятлова на руке часы, у Слободина часы, будут и другие часы
в протоколах этого дела - и всякий раз следователи прилежно фиксируют время,
когда они остановились, хотя очевидно ведь, что это время ровным счетом ни о
чем не говорит. А многие действительно важные детали, как мы уже убедились,
криминалистов почему-то не заинтересовали.)
Нашли пятерых - и дело застопорилось: никак не удавалось обнаружить еще
четверых. Высказывались даже предложения - приостановить поиск до весны. Но
тут уже поднажали сверху: искать!

Партия берет дело под свой контроль

Слухи бродили по городу, народ кипел, задавал вопросы, летели письма и
телеграммы в Москву.
Делать вид, что ничего не случилось, стало уже невозможно; властям, по
обычаю того времени, оставалось взять ситуацию под свой неусыпный контроль.
Для того 5 марта была создана поисковая чрезвычайная комиссия Свердловского
обкома КПСС во главе с заместителем председателя облисполкома Павловым и
заведующим отделом обкома КПСС Филиппом Ермашом - будущим руководителем
советской кинематографии. Ермаш держал в курсе событий первого секретаря
обкома Кириленко, а тот - аж самого Хрущева. Как же можно было сворачивать
поиски?
Между тем поисковиков к этому времени заметно поубавилось. Очередные
группы добровольцев парткому УПИ приходилось набирать уже с трудом: шли
занятия, приближалась сессия - жизнь продолжалась.
Нелегким испытанием, надо полагать, стали для партийной комиссии
похороны первой партии погибших: город был наэлектризован слухами, траурная
церемония могла собрать многие тысячи людей; хоть и приучен был к покорности
народ, не забывший за шесть лет "вождя и учителя", но если соберется такая
толпа - поди-ка предугадай, как она поведет себя. Власти приняли
предупредительные меры: толпу как бы заранее расщепили, определив места
захоронения на разных кладбищах: четверых на Михайловском, а одного (Юрия
Кривонищенко) - на Ивановском, которое к этому времени считалось уже
закрытым. И еще одна профилактическая мера: поменьше информации.
Рассказывают, что накануне погребения секретарь парткома УПИ сорвал в
вестибюле со стены объявление о похоронах: дескать, что это еще за
самодеятельность?
В день похорон траурная процессия двинулась от общежития физтеха по