"Валерий Гусев. Не стреляй первым ("Давите их, давите" #2) " - читать интересную книгу автора

подобралась...
Глаша собрала свой узелок, низко поклонилась могиле, что-то прошептала
и перекрестилась, Я расстегнул куртку и сунул Поручика за пазуху. Он
благодарно прижался ко мне теплым худеньким тельцем, но не мурлыкал. Теперь
уж, наверное, и не будет.

Утром я распихал по карманам фляжку с водой, пару бутербродов,
сигареты, повесил на шею бинокль и пошел к церкви. Ее высокая колокольня
стояла еще облезшая, без кровли, но колокола уже висели полным комплектом.
Звонил в них, разгоняя грачей и собирая прихожан, бывший председатель
бывшего колхоза "Васильки" Петька Просвирин, далеко не старый еще мужик.
Звонил не худо, в лад, в тон и, как говорится, точно по теме. И дивиться тут
нечему - наш человек на все горазд: что в колокол бить, что народом
руководить. Как-то я спросил его, как ему удалось освоить такое забытое и
непростое дело.
- Это не задача, - ухмыльнулся Петро. - Дочка с городу пластинку
привезла, "Ростовские звоны" называется. По ней и освоился. Могу и
"Камаринскую" вдарить, да батюшка не велит.
Он сидел на каменной приступочке, в щелях которой билась уже засыхающая
травка, тянулась напоследок к чистому небу. Запрокинув голову, щурясь от
солнца, тянул из горлышка молоко, смахивал с небритого подбородка белую
струйку, никак не мог оторваться.
- Привет, Петро!
- Здорово, Леха. - Он поставил пустую бутылку на камень, привстал,
сунул навстречу холодную ладошку. - Чего не спится-то?
- Уезжаю сегодня.
- Далеко ли? Небось за рубеж? Сейчас все туда повадились. Бегут.
Натворили делов - и бегут. Стало быть, попрощаться заехал?
- Стало быть, так...
- Полковника-то навестил? Ну-ну. Глаша приходила по нем панихидку
заказывать, а батюшка говорит: а то сами не знаем! Отслужил.
- Сегодня звонить будешь?
- Не, чего звонить...
- Можно я на колокольню поднимусь?
- Оглядеться пристало? Попрощаться? Да погляди, коли такой нежный, не
жалко. Только взбирайся осторожно, ступени не меняли еще, дерево все погнило
без кровли. Смотри не оборвись, держись к стенке поближе, на середку не
ступай. Покурить-то найдется?
Он порылся в карманах, вытащил большой ключ, отпер скрипнувшую петлями
кованую дверь в сводчатом проеме. Отдал мне ключ.
- Потом сюда, под этот камень, положишь.
Я поднялся на верхнюю площадку. Колокола негромко, по-шмелиному густо
гудели от верхового ветра, веревки, спадая с языков, чуть заметно
шевелились, волнисто уходили вниз. Сгнившую и обвалившуюся кровлю заменяла
негустая крона березки, вцепившейся в серые влажные кирпичи карниза. Вокруг
колокольни чертили небо ласточки.
Я подошел к перилам, поднял бинокль. "Вот моя деревня, вот мой дом
родной", вот проселочная дорога среди деревьев, ведущая к шоссе; виден его
кусочек, быстрый промельк машин на трассе... Все как на хорошей, рельефной
карте. И если муха навозная по ней поползет, ее и нарочно не проглядишь.