"Валерий Гусев. Если бы у меня было много денег ("Давите их, давите" #1) " - читать интересную книгу автора

пружин. - Лампа керосиновая. Иконки. Печка теплая. Пустишь как-нибудь
переночевать бедную заблудшую сиротинку?
- Щаз-з! - ответил я любимым ее словцом. - Тебя только пусти, потом и
дихлофосом не выгонишь.
- А то! - бодро согласилась Женька. - Мы такие - нас в дверь, а мы в
окошко... Поехали, что ли, а то шеф ждет не дождется, чтобы прижать тебя к
пузу. И облобызать трое кратно.
Я выкатил из сарая Крошку Вилли. Женька шарахнулась от него в сторону и
категорически сказала, тыча в него пальцем:
- Я на "этом" не поеду!
- Как миленькая поедешь. "Мерседеса" у меня нет.
- И не будет никогда.
- Откуда ты знаешь?
Женька фыркнула:
- Это уж всем известно!
Права, как всегда. Права как женщина, восполняющая недостаток
информации прекрасно развитым внутренним чутьем.
По дороге в Москву я и не пытался напрямик выжать из нее нужные
сведения - все равно ничего не скажет. Но, задавая вполне невинные вопросы о
конторе, получил косвенное подтверждение своим догадкам и имел возможность
подготовиться к предстоящему разговору. Женька умело соблюдала правила игры:
я тебе ничего не говорила, кое на какие вопросы уклончиво ответила, думай
сам, вот и молодец.
Она вообще была умницей с массой достоинств. Ее отточенное постоянной
практикой любопытство, а следовательно, и полная осведомленность во всех
делах, отношениях, закулисных играх носили чисто рациональный характер,
давали ей надежные гарантии от возможных ошибок. К тому же она умела и
любила готовить, часто собиралась замуж, мастерски владела пишущей машинкой:
одинаково быстро и безошибочно писала с листа, под диктовку, с диктофона, с
закрытыми глазами, одной рукой, даже, кажется, если надо, - носом или
ресницами. Она по ходу переписки исправляла ошибки, грамотно и точно
редактировала текст; правое поле на ее листе было таким же строго
вертикальным и ровным, как и левое... Густая грива буйно-рыжих волос,
зеленые шальные глаза, великолепная фигура...
Но характер! Собственно, по характеру она и вылетела из органов. А ведь
место было "куда как хорошо" - у большого добродушного начальника, который
ценил ее как профессионала и уважал как женщину.
Женька знала себе цену! Потому и пострадала. Какой-то майор е периферии
в приемкой Женькиното начальника диктовал ей срочную докладную бумагу для
шефа. Женька молотила текст, а майор, диктуя, будто в деловой
сосредоточенности, в напряжении мысли клал лапу то на ее плечо, то на
коленку. Руки у Женьки были заняты, поэтому она поставила его на место иным
способом: приезжий майор картавил три буквы, и Женька напечатала весь текст
в строгом соответствии с его произношением. Майор, едва она выгнала лист из
каретки, схватил бумагу, благодарно потрепал Женьку по щеке, обхватил талию
и нырнул в кабинет...
Через несколько секунд рявкнул селектор:
- Зайдите ко мне!
Женька вошла и с невинным видом, с блокнотом и ручкой, скромно и в
высшей степени деловито стала в дверях.