"Валерий Гусев. До осеннмх дождей... (Повесть про милицию)" - читать интересную книгу автора

Помолчали легко, без тягости. Дашутка водила пальцем по краю стола,
вздохнула:
- Андрюш, я зачем пришла-то, от Семена ничего нет? Не писал он тебе?
Или ты, может, по службе что знаешь?
Андрей подумал секунду и протянул ей письмо Семена. Дашутка читала,
всхлипывая.
- Жалко мне его. Ой, как жалко, дурака! Ты, Андрей, очень плохо о нем
не думай. Он ведь просто глупый еще, взрослеет медленно.
- Смотря в чем, - вырвалось у него.
Дашутка не обиделась, улыбнулась так спокойно, с таким мудрым
превосходством взрослой женщины, почти матери, что Андрею стало стыдно.
- ...Ты мне вот что скажи, как ему писать, куда? - Дашутка встала,
положила письмо на стол. - А раньше его не выпустят? В конторе говорят;
если хорошо ведут себя, так их раньше выпускают, верно?
- Случается: условно-досрочно. Но сейчас рано об этом говорить.
- Ну, узнай при случае, ладно? Ведь даже прокурор на суде просил,
чтобы ему дали... как это? - ниже нижнего, что ли, предела? И адвокат
говорил, что это не убийство, а преступная неосторожность.
- Эх, Дашутка, доброе сердце у тебя. Хорошо Семену за тобой будет
жить, надежно.
- Ничего, Андрей, и ты такую встретишь.
Андрей обещал ей навести справки, сказал, чтобы зашла на той неделе,
и проводил до крыльца.
Евменовна, дремавшая на скамейке как курица на жердочке,
встрепенулась, потрясла головой, прогоняя сон, посмотрела Дашутке вслед.
- Ну, пойдемте, гражданка Чашкина. Посмотрим, что за шпиона вы
приютили.


Еще далеко от двора Чашкиных Андрей услышал глухой равномерный стук:
похоже, кто-то, отчаявшись, безнадежно дубасил в дверь. Он взглянул на
Евменовну. Та поспешно закивала головой:
- Он, он. Ты не бойся, не вырвется - я его на ключ закрыла и лавкой
приперла. А в горнице у нас на окнах еще со старого времени решетки
остались. Не уйдет!
Они вошли в сени. В открытую дверь Андрей увидел, что глухой дед Пидя
сидит за столом перед сахарницей с леденцами, пьет молоко и косится в
окошко: гремит давно что-то, а дождя все нет. Дед - в новой, острыми
складками слежавшейся рубашке (принарядился по случаю жильца) и в широких
портках на подтяжках из разноцветных бабкиных поясков - был похож на
испуганного малыша, которого в первый раз оставили одного.
Евменовна отодвинула скамью, повернула ключ и с криком: "Спасайся,
Андрюша, сейчас как выскочит!" - отлетела в сторону.
И точно - дверь распахнулась, грохнулись на пол пустые ведра и
разбежались по углам.
- Извини, шериф, я сейчас! - Приезжий, оттолкнув Андрея, выскочил во
двор. Хлопнула дверца уборной.
- Теперь там запрется, - прошептала Евменовна, крестясь. - Обратно
упустили!
Вскоре он вернулся, облегченно вздыхая, улыбаясь.