"Валерий Гусев. До осеннмх дождей... (Повесть про милицию)" - читать интересную книгу автора

Глава 4

В правлении давно никого уже не было, один Андрей сидел у себя,
заканчивал прием граждан. Через открытое окно он слышал чуть ли не все
село, догадывался о том, что происходит почти в каждом дворе.
- Зорька, Зорька, Зоренька! - Это ласково и истошно зовет зачем-то
свою козу тетка Куманькова, сильно вздорная женщина. - Куды прешь, зараза!
- Это она уже на мужа: значит, Куманьков-старший опять где-то хватил через
меру.
Часто хлопали двери, стучали калитки, по селу слышались велосипедные
звонки, смех и веселые разговоры, вспыхивали девичьи песни - народ тянулся
в клуб.
Забежала по дороге домой почтальонша Люба, занесла участковому
повестку в суд: вызывали по делу Тимофея Елкина.
Андрей, посмотрев на часы, закрыл окно и запер ящики стола и сейф;
махнул щеткой по сапогам, надел перед зеркалом фуражку и вышел на улицу.
Было довольно тепло для этой поры. Время от времени только пробегал
над селом ветер, неся охапку листьев, бросал ее где-нибудь на дороге,
будто враз наскучило ему такое пустое занятие, и бежал дальше, высматривая
что-нибудь поинтереснее, надеясь, что где-то ему подвезет: сорвать,
например, с веревки высохшее белье (что помельче) и забросить на крышу
сарая. Но силенок у него на это явно бы не хватило...
У калитки Чашкиных Андрея окликнул Великий. Он выглядывал из открытой
дверцы машины, помахивал лениво опущенной рукой, в которой держал
метелочку из цветных перьев.
- Что не заходишь, шериф? В этом доме для хорошего человека всегда
найдется стакан доброго вина, набитая трубка и веселая девушка.
Великий с первого дня знакомства держался с участковым
фамильярно-дружески, покровительственно, с чуть уловимым оттенком
превосходства и даже легкого презрения. И хотя Андрею иногда казалось, что
это неспроста, не случайно, не только привычная манера общения с людьми,
что Великий пытается таким обращением как-то влиять на него, в чем-то
подавлять его волю, - он почему-то не мог осадить его, не поворачивался
язык твердо обрезать такого солидного и, главное, добродушного человека.
Как-то он все-таки сказал Великому: "Не зовите меня шерифом, не надо". -
"Обижаешься? - искренне удивился тот. - Хорошо, буду звать сенатором". И
весь разговор. "Ладно, пусть петрушничает, - подумал тогда Андрей, - если
без этого не может. Переживу".
- Ты в клуб, шериф? - Великий выбрался из машины, с удовольствием
потянулся, разминаясь. - Все бы ничего: и здоровье есть, и судьбой не
обижен, и все эубы-волосы до сих пор на месте, а вот пузечко растет,
сволочь. Пойдем, посмотришь, как я устроился.
Андрей будто бы подумал, будто бы прикинул, есть ли у него время, и
согласился.
Стариков дома не было - в клуб умелись пораньше, места хорошие
захватить, и Великий держал себя хозяином. Впрочем, он, наверное, и при
них особо не скромничал.
Андрей остановился на пороге горницы, невольно покачал головой.
- Вот так надо жить, шериф, - хвастливо засмеялся Великий. - Как