"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

- Постороннего, еще как постороннего! - воспрянул духом Дмитрий
Олегович. - Шел по улице, заглянул в подворо...
- Да заткнись ты, козел! - грубо прервал его Седельников на полуслове.
- Еще раз вякнешь про яблоки и про магазин, и я точно возьму грех на душу.
Слышать уже не могу эту твою бодягу.
- А вы мне не указывайте! - дерзко сказал Курочкин. - Товарищу
полковнику, может, интересно узнать, с чего все началось. Давайте, я сейчас
все заново расскажу, прямо с овощного магазина...
С чувством глубокого удовлетворения Дмитрий Олегович заметил
проступающую на лице господина Седло смертельную тоску.
- Я непременно вас заслушаю, - заверил толстяк Аникеев. - Вы мне все
расскажете по дороге домой. Я вас даже лично отвезу на своей машине как
потерпевшего. А все бумажки оформим завтра. Не возражаете?
Курочкин изо всех сил закивал. Лучшего выхода и представить себе
нельзя. Если его доставят домой в качестве потерпевшего, то половина
возможных претензий Валентины ликвидируются сами собой. Киднэппинг -
красивое слово. Когда человека похищают, он вполне может обронить пакет с
яблоками...
Пока Курочкин репетировал про себя самооправдательный монолог для
Валентины, комнату заполнили пятнистые спецназовцы, люди в штатском и в
белых халатах. Люди в халатах стали вытаскивать на носилках покойников и
слегка одуревшего от дозы гексатала шмыгающего юношу. Экс-конвоир дико
озирался по сторонам, пытаясь вспомнить, как он сюда попал и почему его
хозяина, укладывая на носилки, накрывают с головой простыней:
"суперсыворотка правды" вдобавок еще и отбивала память. "Нет, все-таки
правильно этот препарат не запустили в серию", - чисто автоматически подумал
вдруг Дмитрий Олегович, провожая глазами носилки. Он порадовался мысленно,"
что - несмотря на ужасные приключения сегодняшнего дня - в нем не умер
профессионал-фармацевт.
Вслед за санитарами с носилками кабинет покойного Мартина покинули
Седло и Надежда в сопровождении пятнистых с автоматами и двух штатских. В
дверях кабинета прекрасная блондинка обернулась к Курочкину и нежно
прошептала: "Пока, Дима".
- Пока, - еле слышно прошептал в ответ Курочкин. Ласковость в голосе
блондинки была, без сомнения, фальшивой, однако Дмитрий Олегович, следя, как
уводят Надежду, ощутил непонятную грусть. Из всех обманов, с которыми
Курочкину довелось сталкиваться за всю жизнь, этот был самым возвышающим.
Никогда больше такая красавица не назовет его ШЕФОМ и не попросит, чтобы он,
Дмитрий Курочкин, ее приручил. И такого завораживающего "Ди-и-ма" ему не
услышать. Учитывая, что на работе его зовут по имени-отчеству, а дома
Валентина - изредка Дмитрием, но чаще обалдуем.
Через некоторое время в апартаментах покойного Мартина не осталось
никого, кроме толстого милицейского полковника, штатского эфэсбэшника,
самого Курочкина да еще простреленного портрета над столом. Аникеев о чем-то
пошептался с ненастоящим постовым, а затем удовлетворенно сказал Дмитрию
Олеговичу:
- Поехали! Смежники сами наведут марафет, без нас...
У входа в особняк фонда "Процветание" стояло, сгрудившись, несколько
разнокалиберных машин - легковых, микроавтобусов и даже одна небольшая
платформа с раздвижной лесенкой (видимо, не исключалось, что придется