"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

Дмитрий Олегович вычитал в одной книжке, будто аттракцион "Американские
горки" в самой Америке называют "Русскими горками" - якобы с намеком на
российское национальное пристрастие к высоким скоростям езды по раздолбанным
автострадам, благодаря которым машины перемещаются не только по горизонтали,
но и по вертикали, от выбоины к выбоине. Сами же благоразумные янки всегда
предпочитали разгоняться

лишь на идеально ровных своих дорогах, удобных и гладких, как
сковородки. В роду у Дмитрия Олеговича не было ни одного осторожного
американца: отец был натуральный здешний Курочкин, дед - Курочкин, прадед
вообще, по семейному преданию, находился в родстве с легендарным Василием
Курочкиным, поэтом и переводчиком Беранже. Тем не менее на вопрос классика
"Какой же русский не любит быстрой езды?" Дмитрий Олегович честно мог
бы ответить: "Я!" На опасных скоростях сердце Курочкина пряталось в области
желудка и напоминало о себе неприятным сосущим чувством, близким к тошноте.
- А нельзя ли... чуть помедленнее? - задушенно проговорил он, прижимая
к себе "дипломат". За окнами "Жигулей" внешний мир то и дело сливался в
какую-то серо-зелено-белую густую окрошку из мелко нарезанных деталей
городского ландшафта.
- Можно помедленнее, - сообщила, не поворачиваясь, телефонная
красавица. - И тогда они нас укокошат. Хотите? Я - нет.
Быть укокошенным неизвестно за что Курочкину тоже, в общем-то, не
хотелось, даже в компании очаровательного белокурого существа. А вернее, в
такой компании - особенно. Поэтому он предпочел не спорить и только покрепче
вцепился в "дипломат", словно бы тот мог спасти от тряски, мельтешения в
глазах и подступающей тошноты.
Несмотря на знание географии центральной части Москвы, Дмитрий

Олегович еле-еле ориентировался в пространстве: кусочек Нового Арбата
вдруг наезжал на Ивановскую площадь, которая неожиданно оказывалась
Остоженкой. Это было, как в детском калейдоскопе, когда от любого, самого
незначительного, сотрясения орнамент в зрительной трубке моментально
преображался. Во взрослом калейдоскопе, правда, требовались нешуточные
толчки под днищем автомобиля, да и узор за окнами, постоянно Меняясь,
оставался довольно однообразным: все те же фасады, газоны, столбы и яркие
киоски.
Курочкину почудилось, что слева на мгновение возникла розовая арка
станции "Кропоткинская", похожая на гигантский брелок для ключей. "С какой
же мы скоростью едем?" - мысленно содрогнулся Дмитрий Олегович, но побоялся
спросить или взглянуть на спидометр. Один только вид сумасшедшей цифры мог
вызвать у него дурноту. До сегодняшнего дня Курочкин полагал, что везде по
городу развешаны ограничители скорости и большие гонки с препятствиями по
центру вообще немыслимы. Выходит, он уже многого не знает о своем родном
городе, хотя сегодня уследить

за всем и впрямь мудрено. Чуть зазеваешься - и обнаруживаешь вдруг на
Поклонной спицу с нанизанным ангелом, каменного истукана Николая у самых
стен гостиницы "Москва" или новенький, с иголочки, памятник
Российско-Белорусской Дружбе на месте снесенного Добролюбова. Да и какую,