"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

можно было встретить еще в трех- четырех местах, но всякий раз аппараты либо
были уже захвачены деловитыми гражданами и гражданками, либо демонстративно
молчали, как

Валентина перед крупным скандалом. В одном месте на втором этаже, рядом
с киоском "Транспортной книги", Дмитрий Олегович уже решил, что ему все-таки
повезло: новенький с виду телефон был свободен и исправно гудел. Курочкин
поспешно поставил злосчастный долларовый "дипломат" на пол, обтер об рукав
пропотевший жетон и опустил его в прорезь. Точнее, вознамерился опустить,
потому как щель для жетона в корпусе отсутствовала. Напрочь.
Дмитрий Олегович сморгнул, протер глаза - прорезь не появилась. Тут он,
наконец, заметил табличку с надписью на двух языках. Месье Курочкину любезно
сообщали, что из этого таксофона он может позвонить не только в Москву, но
даже в Париж или Нью-Йорк. Если, конечно, воспользуется специальной
магнитной карточкой. Дмитрий Олегович скрипнул зубами от такого утонченного
издевательства со стороны богини неудачи и господина мэра, вместе взятых.
Телефон-автомат оказался родным братом турникета из метро. Лишь сейчас
Курочкин припомнил кадры телевизионной хроники, в которой московский
градоначальник торжественно перерезал алую ленточку, благословляя открытие в
Москве новой сети замечательных французских телефонов-автоматов. На
несколько секунд Курочкин разом возненавидел страну Францию, ее инженеров,
сотворивших чудо-технику, и саму эту бессмысленную идею с карточками, уже
погубившую метрополитен. Однако быстро понял, что от ударов локтем по
блестящему корпусу щель для жетона все равно не возникнет, и постарался
взять себя в руки. Надо было спешить. Где-то в центре Москвы некий господин
Седельников сейчас сидит у своего телефона и наверняка не может понять,
отчего его собеседник так неожиданно прервал разговор. Не передумал ли он? -
возможно, размышляет шеф фирмы "Мементо". - Не решил ли он все-таки
присвоить чужой "дипломат" вместе с чужими деньгами?
Мысль о том, что его, Дмитрия Олеговича Курочкина, будут считать
обычным загребущим ворюгой, была непереносима. На прощание пнув красивую
французскую игрушку, Курочкин бросился к выходу. Покидать свое павелецкое
убежище не очень хотелось, но свободный телефон мог отыскаться лишь за
пределами этого заколдованного места.
У турникета внизу дежурил все тот же охранник и все так же он
любезничал с девицей, хотя теперь и с другой.
- Я вернусь еще! - на бегу пробормотал Дмитрий Олегович охраннику и,
размахивая "дипломатом", вылетел из дверей.
Таксофон нашелся сразу, в каких-то пятнадцати метрах от вокзала.
Подтянутый матросик как раз закончил разговор с неведомой Анютой, сказал в
трубку "И тебе того же!", после чего уступил место Дмитрию Олеговичу.
Курочкин еще раз сверился с бумажкой и лишь затем опустил в щель
драгоценный жетон. Трубку сняли сразу же после первого гудка.
- Фирма "Мементо", - отозвался нетерпеливый бас господина Седельникова,
который, по всей видимости, решил теперь обойтись без секретарши.
- Это я... - еще толком не отдышавшись, сообщил Дмитрий Олегович. -
Насчет вашей... "капусты"...
- Да-да! - быстро сказал шеф "Мементо". - Вы так неожиданно пропали...
- Извините, - проговорил Курочкин, радуясь, что его пока не принимают
за жулика. - Пришлось перейти к другому телефону.