"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

нарочно его "Неукротимого" пересматривал. Копия
тряпочная, рамка дрожит, звук как из подвала, переводчика, поганца, я
бы своими руками удавил. Про цветопередачу и не говорю. И все равно - на
Брюсе глаз отдыхает. Умел ведь парень на средних планах так работать, как
Слаю с Арнольдом и не снилось. Каждый жест, каждый поворот головы - все у
него был просчитано...
- Почему это только на средних планах? - удивился серебристый. - А
крупнячки ты что, в расчет не берешь? Помнишь "Флорентийского сокола"?
Двадцать минут монолога - одни только глаза. Куда там твоему Брандо в
"Апокалипсисе"! И, главное, все на нерве, на нерве... О-ох, до чего классный
был мастер. Талант, от бога.
Дмитрий Олегович обратил внимание, что оба разговаривают о Брюсе Боуре
уже как о покойнике, несколько забегая вперед. Должно быть, этот Сорок
Восьмой и впрямь был мастером своего дела, и появись он здесь... Курочкин
старательно стал гасить тревожные мысли, краем уха прислушиваясь к
происходящему киноразговору.
- Талант, не спорю, - говорил наодеколоненный, пожимая плечами. -
Мастер, не спорю. Но в "Соколе" у него была не лучшая роль. Там у него
все-таки не нерв был, а голая истерика. Двадцать два очка, небольшой
перебор.
- Не перебор, а самое то, - увесисто возразил серебристый хек и мотнул
головой в сторону гоблинов-охранников, словно бы призывая их в свидетели. -
За перебор бы ему сроду "Оскара" не дали, за роль-то второго плана. Не
забудь, там Альраун шел у него в конкурентах, и он- то своего бы не упустил.
Садовника в "Катастрофе" Аль здорово сыграл, стильно, но наш Брюс, покойник,
его обставил...
- "Катастрофа" - угарная вещь, - вновь не выдержал молчания все тот же
компьютерный гоблин. - Мы с мужиками в "Зарядье" на спор считали, сколь-
ко раз будет ржачка за десять минут. Десять раз и было! А когда бомба в
унитаз попала, я вообще улетел... Очень четкий там был садовник, с
гранатометом: забегает в супермаркет - и бац! бац!..
Грозный взгляд серебристого помешал гоблину поделиться впечатлениями:
споткнувшись об этот взгляд, гоблин поперхнулся, умолк

и уставился в пол.
- Брюс, конечно, сыграл сильнее, чем Альраун, - задумчиво произнес
пахнущий одеколоном. - Но роль-то у него получилась не киношная, а
театральная.
- Само собой, - не стал спорить серебристый. - Только это ему не в
минус, а в плюс. Он, между прочим, специально у Страсберга уроки брал, по
системе Станиславского.
- Страсберг - это фирма, - уважительно сказал наодеколоненный. - Даже
слишком серьезная для Голливуда. Не зря ведь к нашему Брюсу не кто-нибудь, а
месье Годар прицеливался. В Каннах, еще в восемьдесят пятом...
Курочкин немедленно навострил уши, надеясь узнать, при каких
обстоятельствах этот самый Годар уже стрелял в Брюса Боура и почему
промахнулся. Однако серебристый с наодеколоненным стали болтать про какие-то
фестивали, пальмовые ветви и прочие вещи, никак не связанные с терактом.
Похоже, они забыли о присутствии Дмитрия Олеговича.
- Хм! - громко откашлялся Курочкин.