"Лев Гурский. Игра в гестапо [B]" - читать интересную книгу автора

имени, потом сухо спросил, в каких войсках предполагает служить
провинившийся курсант, и пришел в полный восторг, выяснив, что виновник -
студент-медик, который, вероятно, после своего института в армии служить
вообще не будет, а следовательно, не будет и допущен ни к какому стрелковому
оружию. Во всяком случае, в мирное время. "Лишь бы не было войны", - будто
бы сказал генералу на прощание пистолетный конструктор, хотя Дмитрий
Олегович и по сей день не понимал, какая может быть связь между его давней
оплошностью и пожеланием мира во всем мире. Впрочем, он и сам не испытывал
потребности брать в руки оружие, вполне .удовлетворяясь микроскопом. Только
один раз, уже в

середине 80-х, друзья зазвали его на охоту и вручили ему старенькую
"тулку". О тех двух днях на лоне природы у Курочкина остались самые скверные
воспоминания. Мало того что он в первый же день заблудился, утопил в болоте
термос (за него потом ему от Валентины влетело отдельно!) и напоролся в
одиночку на медвежью берлогу, - он еще и каким-то образом просочился сквозь
колючее заграждение охраняемой спецзоны, миновал всех бдительных егерей и
гэбистов в маскхалатах и несколько часов бродил с ружьем в окрестностях
охотничьего домика одного из членов Политбюро. В конце концов Дмитрий
Олегович сам заметил среди стволов какого-то штатского и вверг того в полную
прострацию вопросом, где тут поблизости остановка пригородного автобуса на
Москву. Прибежавшие охранники сперва приняли Курочкина за вооруженного
злоумышленника, однако, рассмотрев его хорошенько, тут же отпустили Дмитрия
Олеговича восвояси. Даже не конфисковали у него "тулку", которую, правда, он
все равно забыл на обратном пути в

автобусе. Кстати сказать, эпизод с охотничьим домиком был в биографии
Курочкина единственным случаем, когда серьезные люди сочли его (пусть и
ненадолго) способным на теракт. Единственным случаем - до сегодняшнего
дня...
Курочкин заерзал на сиденье машины, искоса глянул в окно, пытаясь
понять, по каким московским улицам они сейчас проезжают. Острое желание
поскорее просветить своих новых знакомцев насчет происшедшего досадного
недоразумения, после слов про оптический прицел как-то сразу испарилось.
Фармацевту в его положении, мягко говоря, не поздоровилось бы. Дмитрий
Олегович сообразил, Что пока правильнее будет еще некоторое время побыть
наемным убийцей, а там видно будет. Раз уж он сам по глупости опять угодил в
какую-то заварушку, то не худо бы сначала выяснить, что к чему.
О методике политических покушений Курочкин знал очень немного - по
преимуществу, в скромных пределах сюжета детективной книжки под названием
"Мишень" некоего Георгия Черника. Книжку эту Курочкину притащил однажды его
институтский приятель Сережа Солопов, который, даже став солидным Сергеем
Александровичем и заведующим кафедрой гангрены, не перестал увлекаться
подобной макулатурой и усердно пичкал ею друзей. На обложке опуса Г. Черника
багровела Кремлевская башня, превращенная художником в мишень, а в самой
книжке речь шла о том, как одна ужасно тайная организация вознамерилась
устроить покушение на президента США, не больше и не меньше. Для убийства
был нанят за большие деньги крупный международный террорист Карлос Кугель,
который вплоть до середины романа все подбирался да подкрадывался к
американскому президенту и только ближе к концу произведения решил его