"Ольга Гурьян. Край Половецкого поля " - читать интересную книгу автора

конь, я бы до ее окошка взмыл и унес ее. А так к ней не доберешься. Кузнец
собаку с цепи спустил, она по двору бегает и зубами лязгает.
Туг Ядрейка сел, подпер щеки кулаками, вслух думает:
- И куда я ее украду? Сюда приведу, кузнец сразу догадается. Он и так
грозится, что поймает меня, большим молотом из меня подков накует. Пусть
убивает, мне жизнь недорога! Одно есть средство - обвенчаться мне с
Настасьей в церкви. Тогда уж его власти над ней не будет, тогда уж руки
коротки! Я ей глава, и нам его гнев безразличный. Только он по всему городу
раззвонил, что нипочем не отдаст за меня дочку, и теперь ни один поп не
решится нас обвенчать без родительского благословения. Были бы у меня
лошади, я бы ее в село, в Михайлово, увез. Там не знают, повенчали бы.
- Ты ее выкради, - говорит Вахрушка, - а лошадей мы достанем. Нам ведь
ненадолго, на один день.
- Как? - говорит Ядрейка.
- Алешку попросим, Олексея Онисимовича. Он за нас конюшему словечко
молвит, поручится, что мы лошадей не украдем, вернем в срок. Конюший Алешке
не посмеет отказать. Он ему деньги должен.
- Вахрушенька, - говорит Ядрейка, - золотой ты парень. Даром что
маленький, а ума палата. Сам с вершок, голова с горшок. А как мы ее
выкрадем, когда она под замком? Я сам ничего не соображу, в голове разум
помутился от горя.
- Не горюй, - говорит Вахрушка. - Выкрадем!
Утром они поклонились Алешке, поговорил бы с конюшим.
- А вы лошадей не украдете? - спрашивает Алешка.
- Да побойся ты Бога! - клянется Ядрейка. - Да разве мы воры? Да когда
мы что крали? Разве куренка какого-нибудь у бабы-раззявы или яблоко, а коней
никогда!
- Разве девицу из горницы, а коней никогда! - клянется Вахрушка.
- Будь друг! - просит Ядрейка.
- Будь друг! - просит Вахрушка.
- Ну ладно, - говорит Алешка. - На этот раз поверю. Но смотрите!
Обманете, поймаю, до смерти изобью.
Что это все его грозятся избить, а ему все едино - без милой Настасьи и
жизнь не дорога.
На другой день, ни свет ни заря, постучался Вахрушка в Кузнецову избу.
Там спят, не слышат. Вахрушка молотит и кулаками и каблуками, разве что
головой не колотится.
Вышел кузнец сердитый да заспанный. А из-за его плеча кузнечиха
выглядывает, лицо от стыда платочком прикрывает - один глаз заплыл, под
другим синяк.
Кузнец как рявкнет:
- Ты чего ни свет ни заря безобразничаешь?
- Меня с княжьей конюшни прислали, - важно говорит Вахрушка. - Князя
любимый конь расковался, а наш кузнец занемог. Не пойдешь ли коня подковать?
Вдруг князь его с утра потребует.
Кузнечиха застрекотала:
- А пойди ты, пойди, Кузьма Федорович. Может, княжий-то кузнец надолго
занемог, еще работенка перепадет.
- Баба, - говорит кузнец, - и понятие у тебя бабье. Может, это все
обман? Я этого мальчишку уже раньше видал с Ядрейкой, с разбойником. Может,