"Ольга Гурьян. Край Половецкого поля " - читать интересную книгу автора

никаких тропок нет. Вахрушка спрашивает:
- А скоро мы к мамке придем?
- Ну и несмышленыш! - говорит Еван. - Мы сюд аот твоей мамки два месяца
шли, а ты обратно хочешь в полдня добраться. Сколько отсюда туда, столько ж
оттуда сюда. Через два месяца вернешься к мамке.
Вахрушка помрачнел. И в ногах будто тяжести прибавилось.
Наконец все трое выбились из сил и, куда дальше двигаться, не
соображают. А уж стало совсем темно. Еван говорит:
- Утро вечера мудреней, придется нам в лесу заночевать. А не хотелось
бы.
Ядрейка потянул носом и говорит:
- Человечьим духом, дымком пахнет. Я влезу на дерево, на высокое,
погляжу на все четыре стороны - высмотрю человечье жилье.
Выбрал он дерево повыше, подскочил, ухватился за сук, подтянулся и
вверх полез. Руки-ноги у него длинные, живо взобрался на самую верхушку.
Кричит оттуда:
- Огонек видать! И недалеко!
Стал он спускаться, а Еван ему снизу кричит:
- Эй, Ядрей! Осторожней ступай! Смотри, куда ногу ставишь! Сперва
пощупай, а потом уж опирайся. Вниз-то оно опасней! И кошка с дерева задом
ползет.
- Ученого учить! - небрежно говорит Ядрейка.
И уж совсем почти спустился, уж его длинные ноги у Евана над головой
болтаются, и вдруг нежданно сук, за который он держался, затрещал,
надломился, и Ядрейка полетел вниз.
Упал Ядрейка, хочет встать. Ухватился одной рукой за куст, другой рукой
Евану в плечо вцепился, поднялся, на одной ноге стоит, на другую ступить не
может: больно - мочи нет терпеть. Застонал Ядрейка, сквозь зубы говорит:
- Ой, я, кажется, ногу сломал.
И опять на снег повалился, стонет.
Как быть? Неужто в сугробе заночевывать? Ведь огонек-то, человечье
жилье близко.
Подобрал Еван сук, который вместе с Ядрейкой вниз полетел, - ветви на
этом суку широкие, разлапистые, хвоя густая, мягкая, бурая, будто полость
настелена, шкура медвежья.
- Вот, - говорит Еван, - сани-волокуши. Ложись, Ядрейка, я тебя повезу.
Помог он ему лечь, а Ядрейка уж вовсе без памяти. Бормочет невесть что,
зубами скрипит, ругается.
Еван привязал его кушаком, чтобы Ядрейка не свалился, когда будет
метаться, а сам ухватился за сук, поволок сани. Вахрушка идет впереди,
раздвигает кусты, выбирает дорогу, где волокуше можно пройти.
Стали деревья редеть, и темное небо над головой видно, и восточная
звезда, первая, в нем засветилась.
Стали деревья совсем редкие, кривые, узловатые. Стволы будто водянкой
раздуло, изломанные ветви будто руки вздымаются, будто волосы лохмами
свисают. Все-то деревья в буграх да в наростях - чудища ночные.
Выплыл полный месяц, стало светло. Да не кис днем под мягким солнечным
светом, а все резкое, холодное. И тени чернее, и снег белее. И впереди, в
низинке, избушка.
Стоит избушка на высокой кочке, на древесных пнях, будто на куриных