"Георгий Гуревич. Тополь стремительный" - читать интересную книгу автора

кузовом, вспомогательная машина с прожекторами и инструментами, затем
трехтонка с дождевальной установкой и цистерной. На рытвинах цистерна
вздрагивала и громко булькала. Упругая, подвижная, с мокрой резиновой кожей,
поблескивающей при свете фонарей, она казалась живым существом, чем-то вроде
гигантской студенистой медузы.
Колонна медленно поднималась в гору по направлению к лесным полосам. В
серой мгле на покрытых туманом полях щебетали невидимые пташки. В этот
безлюдный час они чувствовали себя полными хозяевами полей и громко спорили о
своих делах.
Минут двадцать мы колесили по лабиринту квадратных участков, объезжая их
вдоль темных шеренг деревьев. Все они казались мне похожими, одинаково
прямыми, густыми и черными: после третьего поворота я бы ни за что не нашел
обратной дороги. Затем мы выехали на просторное хлебное поле, окаймленное
совсем молодыми насаждениями. В темноте поле казалось нам бесконечным... За
ночь ветер угомонился, и только изредка по ниве пробегала легкая рябь. Низко
над горизонтом, за рекой, висела огромная рыжевато-красная луна, и лунные
дорожки поблескивали на воде...
Отъехав еще метров двести, Кондратенков остановил машину на бугре и,
раздвинув колосья, показал мне площадку:
- Здесь будем сажать, в пшенице.
- Иван Тарасович, а не лучше ли ближе к деревьям, где оседает пыль? -
услышал я голос Левы (видимо, за ночь юноша оправился от смущения). - Там и
ветер тише и почва лучше. Ведь эта пыль из пустынь - настоящее удобрение. Со
временем она превратится в лёсс.
- А мы, товарищ Торопов, - ответил Кондратенков, вкладывая еле заметную
иронию в свое вежливое обращение, - всегда опытные посадки делаем на плохих
почвах. Если порода выращена в тяжелых условиях, значит она жизнеспособна.
Такую смело можно сажать и в теплицах и на пустырях. Так советовал работать
Иван Владимирович Мичурин. А вы какого мнения?
Лева промолчал. Он не решился вступать в спор с Мичуриным и молча взялся
за лопату.
Я тоже выбрал себе кирку из кучи инструментов. В предутренней прохладе
приятно было разогреться. Кирка с тупым звуком ударяла в землю. "Тут, -
говорила она, - тут, тут, тут..." При каждом ударе подсохшая земля рассыпалась
на ноздреватые комки. За несколько минут мы, по указаниям Кондратенкова,
разрыхлили пять квадратов размером метр на метр.
Механики и шоферы в это время трудились на меже.
Они вытащили из вспомогательной машины грандиозный зеркальный прожектор,
подняли его на составной мачте и раскрепили оттяжками. Петя - шофер
электростанции -завел свою машину. Однообразно загудела динамо - ослепительно
яркий луч брызнул на землю. В середине белого круга оказалась Зоя Павловна -
старшая лаборантка. Жмурясь от света, она старалась разобрать цифры на
почвенном термометре и смеялась, отмахиваясь рукой.
- Двадцать четыре градуса и семь десятых! - крикнула она.
- Прогрев! - коротко скомандовал Кондратенков.
Сотрудники бросились к бортам автомобиля, откинули их и начали разматывать
кабель. Все это проделывалось быстро, слаженно и напоминало армейское ученье
саперовэлектриков. Первый и второй номера открывают борта, тре.тий ставит
заземление, четвертый и пятый раскладывают кабель, шестой и седьмой выгружают
инструменты. Всего на разворачивание станции: девять минут - посредственно,