"Георгий Гуревич. Опрятность ума" - читать интересную книгу автора

- И что вы успели к себе унести? - спросила она строго.
Какую-то удивительную власть приобрела Юля над этой пожилой женщиной.
Та ничего не могла удержать при себе, тут же выбалтывала:
"Дура я, что ли, мебель тащить. Соседи мебель знают - увидят. Книжку
унесла на предъявителя. Кто докажет, что не моя книжка?"
- Сберегательную книжку на предъявителя верните! - потребовала Юля.
- Какую книжку? - крикнула та. - Отвяжитесь от меня, не видала я
никаких книжек. - И сама подсказала: "Какую? Потертую, с оторванным уголком.
Ой, влипла я! И всех-то денег там двести рублей".
Юле стало противно.
- Ладно, - сказала она. - Уходите, и оставьте себе эти двести рублей за
ваши услуги. Понимаю, что вы за личность. В милицию бы на вас заявить...
День Юля провела на даче, вынесла мусора ведер десять, помыла пол.
Устала до полусмерти, но ночевать не осталась. Жутковато было провести ночь
одной в пустом доме, где так недавно был покойник. Инстинктивно жутко, как
ни уговаривала себя. И Юля ушла, как только начало смеркаться. Взяла с собой
только радиодиадему. Не рискнула оставлять на даче. Еще соседка залезет и
возьмет. Украсть не решится, но перепрячет со зла. А Юля решила носить это
украшение почаще как память об отце.
Почему-то все встречные были на редкость разговорчивы сегодня. Глянув
на нее, парни тут же высказывались о ее внешности: "На лицо ничего себе,
только тощая. Пойдешь танцевать - руки о кости исцарапаешь". Проходящая
девушка хмыкнула неодобрительно: "Фасон устарел. Реглан нынче не в моде".
Озабоченная хозяйка с тяжелыми сумками, глянув на Юлю рассеянно, тут же
поделилась своими заботами: "Что же я забыла? Муку взяла, макароны взяла,
масло растительное взяла, селедку взяла... Пиво я забыла, дуреха. Ну и
ладно. Пусть мой пьяница сам за пивом бежит. Я и так руки отмотала".
И даже пожилой рабочий, такой углубленный в себя, и тот кинул Юле на
ходу: "Цапфа шпиндель не держит, все дело в колодке. Колодка зажимает и
тормозит. Так я и скажу на собрании: наш мастер скупердяй, на переделку не
решается, экономит копейки - теряет тысячи. А цапфа шпиндель не держит".
Юля ничего не поняла, но кивнула из вежливости. Может быть, и правда
цапфа шпиндель не держит...
Так всю дорогу: и на станции все заговаривали с Юлей, и вагон был
наполнен гулом, хотя под вечер не так много было народу - под вечер люди
больше едут из Москвы, а не в город. От гула болела голова. Юля нарочно села
против дремлющей пассажирки. Дремлет - значит, помолчит, позволит подумать о
своих делах, сосредоточиться.
И вдруг Юля увидела змей. Целый клубок, маленькие, черненькие,
копошатся, никак не переступишь. И ядовитые ли, неведомо. Только подумала -
тут же одна змея распухла, пасть раскрыла и, шипя, поползла к ней. Юля
хотела бежать, но ноги были как ватные, переступали с трудом. Змея обогнала
ее и, шипя, кинулась в лицо...
Женщина на скамейке напротив вскрикнула и широко раскрыла глаза. Змея
растаяла в тумане.
- Кажется, я кричала во сне? Змея мне приснилась. Когда сердце болит,
всегда снятся змеи. Кинулась на меня, а я убежать не могу - ноги как ватные.
И Юля чувствовала, что у нее сердце болит. И что она пожилая,
расплывшаяся, с отекшими ногами, что ей тяжело дышать, передвигаться. И
голова у нее мутная, и затылок трещит. Наверное, от этой тесной папиной