"Георгий Гуревич. Открытие секунды" - читать интересную книгу автора Куницын и был водолазом, хотя море увидел только взрослым. А вырос он в
тайге... И была у него хозяйственность бережливого лесничего и самостоятельность бывалого таежника, привычка рассчитывать только на собственные силы. Гурьянов все это учел, сам отбирал первого кандидата. - Хорошо в тайге. Только там и дышится, как следует, - говорил Куницын. - А что же ты, Саша, пошел в водолазы? - спросил Гурьянов. - Разнообразия искал, что ли? - Какое же разнообразие под водой? Верно, на мелководье сады вроде, а в глубине - тьма и скука. Водолазное дело - тяжелое. Но у нас в тайге так говорят: если ты мужик, вали на свой горб. Знал, что под водой тяжко, на то и шел. - Но ведь это так безрадостно: всю жизнь делать тяжелое и скучное? - допытывался Гурьянов. - Не дело скучное, а темнота скучная, - уточнил водолаз. - Свои тонкости есть, свои хитрости. Если спустя рукава, тогда и скрепя сердце можно. Но когда стараешься, как скучать? Под водой халтурщиков нет. Не выживают. Я так понимаю: и темпоскаф - не санаторий... Итак, в 2 часа 55 минут Куницын вошел в темпоскаф. В широкий, обвитый золотой проволокой бак, три метра в высоту, три метра в диаметре, - в странный бак с золотым бочонком на боку. На пороге Куницын помахал рукой, закрыл дверь... и остался у всех на виду. Можно было, видеть его на экранах, можно было и заглядывать в темпокамеру сверху. Ведь ее ограждало поле, в потолке она не нуждалась. Только стеклом была прикрыта - от дождя. на стол, развернул журнал, заполнил первую строку. "2 ч. 58 мин. К старту готов". Прожекторы заливали темпоскаф голубым светом, отгоняя ночь за ограду площадки. Десятки объективов нацелились на золотой бак. Волнуясь в первый раз за эти тринадцать лет, Гурьянов нажал кнопку. - Поехали, - сказал Куницын, повторяя знаменитое гагаринское. Но с места, конечно, не сдвинулся. Космический старт был куда красочнее. Гигантская башня окутывалась клубами цветного дыма и, как бы опираясь на эти клубы, привставала, подтягивалась к небу, взвивалась, сверлила высоту, серебристой стрелой пронизывала облака. Старт в быстрое время - никакое не зрелище. Все остается на своем месте: бак и бочонок, кресло и темпонавт в кресле. - Как самочувствие? - спросил Гурьянов по радио. - Нормальное. И через три, и через шесть, и через пятнадцать минут: - Порядок. Настроение бодрое. В конце концов Гурьянов рассердился: - Вот что, парень, ты мне тут бодрячка не разыгрывай. Меня не успокаивать надо, а информировать. У меня датчики перед глазами, вижу я, какая норма. Давай докладывай по-честному, описывай. - По-честному, как в бане, - признался Куницын. . Печет снаружи и изнутри. |
|
|