"Георгий Гуревич. Свойственно ошибаться (Научно-фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

Итак, обшарпанная мебель, на столе папки, газеты вместо скатерти... Папки
и разбросанные листки - на стульях, на шкафу, на телевизоре. И под
телевизором на полу. А на диване полулежит Геннадий, худой, небритый и
бледный. Такая бледность бывает у людей, которые по неделям не выходят на
свежий воздух.
Но вот открывается дверь справа, и входит Наташа. Не влетает на
каблучках-пружинках - входит, волоча тяжелые сумки, с трудом взваливает их
на стол, начинает выгружать хлеб, капусту, свеклу. Геннадий не сразу
отрывается от чтения.
- Как хорошо, что ты пришла, Наташка, переполнен, рвусь поделиться. Такие
интересные вещи раскопал, расскажу за обедом. Понимаешь, штудирую церковные
проповеди против еретиков. Рассуждают о божественном, а логика все та же:
упорное, страстное, неприкрытое и злобное отстаивание собственной правоты,
своих закоренелых ошибок, каждого слова, каждой запятой. Но всего
интереснее в обороне, когда неправота очевидна. Утверждают, что буквы,
слова и текст надо было понимать иносказательно, в противоположном
смысле...
У Наташи - той, что на экране,- губки закушены. Ей хочется взорваться,
она с трудом сохраняет выдержку. Возможно, про себя считает до двадцати,
чтобы не выпалить что-нибудь лишнее.
- Гена,- начинает она ровным тоном.- Гена, ты обещал работать
последовательно. У тебя договор о типовых ошибках на уроках геометрии.
Пролонгация была уже два раза, а ты не написал ни строки.
- Опять двадцать пять! - сердится Геннадий.- Ну напишу я эту чепуху,
напишу. Да, отложил. Пойми, это же потеря престижа. Я должен войти в науку
с чем-то принципиальным, всеохватным, произвести солидное впечатление. А об
ошибках школьников напишет каждый учитель, даже лучше меня напишет, потому
что у него практического опыта больше. В сущности, и мне, чтобы написать
как следует, не грешно было бы пойти в школу учителем на год. На годик в
шестой класс, на годик в седьмой, восьмой, девятый... Пять лет на
ученические ошибки по одному предмету. А когда же основное? И так все
откладываю да откладываю.
Наташа тяжело вздыхает:
- У Милочки больные ножки,- говорит она все тем же ровным голосом, с
нарочитой медлительностью. Заставляет себя растягивать слова, чтобы не
сорваться на крик.- Милочку надо везти в Евпаторию на полный сезон, и лучше
бы ей ехать с мамой, всем детям лучше с родной мамой. Но может ли мама
бросить работу при таком гениальном муже? Могу я бросить работу, скажи! -
Наташа срывается все-таки.
Геннадий вскакивает с. дивана:
- Ну хороню, хорошо, я напишу эту проклятую методичку. Пойду в школу,
буду зарабатывать на ваши поездки. Поезжай в Евпаторию, в Пицунду, на
Золотые Пески, в Дубровник, в Венецию, в Канны. К чертям теорию, к чертям
большие планы и пустые мечты, к чертям десятилетний труд. Где у тебя мешок,
сейчас сгребу эту макулатуру и обменяю на великолепный томик Дрюона.-
Геннадий и в самом деле хватается за метлу, начинает сметать бумаги в угол.
Наташа с плачем обнимает его.
- Гена, прости меня, я так устала ждать, я вообще устала. По я потерплю
еще. И Милочка потерпит, поедет в санаторий с группой. Едут же другие дети
без матери...