"Сергей Гунькин. Ночная бомбардировка Нью-Йорка [NF]" - читать интересную книгу автора

грустный, курю одну сигарету за другой, втягиваю легкий войлок фильтров и
не замечаю этого. Меня донимает ностальгия, и порой она столь мучительна,
что становится невыносимо жить, но все равно, я ни о чем не жалею. Да и как
об этом можно жалеть?! О, Нью-Йорк, далекий город, где все мечты сбываются,
мое краткое столкновение с тобой раскололо меня, напрочь отбросив всю былую
пустоту моего никчемного существования; то, что было до тебя - было позором
и тьмой, после - явились свет и величие. Вот почему воспоминания о тебе так
сладостны, несмотря ни на что. И пусть нас разделяют многие тысячи миль,
пусть мы никогда не увидимся, я сохраню тебе верность до конца дней своих,
ведь ты мой единственный праздник, праздник, который всегда со мной...
Вообще-то, так про Париж было сказано, Хемингуэй сказал, но к Нью-Йорку,
по-моему, лучше подходит. Хотя откуда мне знать, Париж я не бомбил, я
Нью-Йорк бомбил!

Снова и снова вспоминаю я тот хмурый осенний день, день накануне
полузабытого праздника Красного Октября. Всю ночь буйствовавшие дождь и
ветер вконец уничтожили все следы минувшего лета, сорвав с деревьев остатки
пожелтевшей листвы. Утро предстало печальным и обнаженным, ветер стих,
проливной дождь сменился тягучей моросью - от всего этого так и веяло
пораженчеством. Мне долго не хотелось вставать, зябко кутаясь в одеяло, я
был ленив и депрессивен. Мне ничего не хотелось в то утро: не хотелось
писать книгу, не хотелось жить и умирать тоже не хотелось - обычное осеннеe
настроение, разве что чуть безнадежней, но это, наверное, все от холода. Но
потом все же встал и, попытавшись жить, попробовал написать рассказ, но
рассказ что-то не заладился, и мне захотелось умереть... Вот такое выдалось
утро, не очень-то веселое. После полудня в почтовом ящике я обнаружил
дурацкую повестку из военкомата. Ей богу, дурацкую, хоть и с печатью, ну а
как ее еще можно назвать, если мне, человеку вообще невоеннообязанному,
законному дезертиру всех армий и войн, адресуется бумажка с рваными краями,
в которой предписывается явиться в тот же день в 22.30 в парк, прилегающий
к городской ТЭЦ N2 (ул. Ясных Зорь, 1), предварительно прихватив с собой
кружку, чашку, ложку, трехдневный запас пищи, туалетные принадлежности и
документы, все, какие только есть. Шутники это были или просто идиоты -
меня нисколько не интересовало, бросив дурацкую бумажку в мусорное ведро, я
снова засел за рассказ. День грозил преподнести сумасшествие: мозги
набекрень и не в ту сторону, голова - кругом, за окном уже темно, а воз все
там же. Чертов рассказ никак не получался, вроде все есть: герои, сюжет,
мораль, а рассказа нет, и все в нем надуманно и фальшиво. Тон! Я не мог
найти нужный тон, чтобы рассказ зазвучал - и это злило и утомляло меня
больше всего. Хотя, господи, кому это нужно? Разумеется, за всеми этими
переживаниями я и вовсе забыл про дурацкую повестку из военкомата. Звонок в
дверь - и меня застали врасплох - на пороге стояли трое людей: два военных
и один в штатском. Штатский был за главного и всем заправлял, военные, те
молчали все время, говорил в штатском.

- Галкин Сергей Анатольевич? - осведомился штатский злым вибрато и, не
дожидаясь ответа, решительно шагнул в прихожую. Военные, два старших
лейтенанта, подтянулись за ним. Дверь захлопнулась. - Вам повестка была,
почему не явились?