"Лев Гумилевский. Судьба и жизнь. Воспоминания" - читать интересную книгу автора

На титульном листе первого издания "Вернадского" значится: "В. В. Н.
посвящается".
Скромными инициалами посвящение ограничено по крайнему настоянию самой
"В. В. Н." На рукописи же было написано так: "Валерии Васильевне Носовой
посвящает автор эту книгу, всецело ей обязанную своим существованием".
Так оно было в действительности. Я тогда считал свою литературную
деятельность законченной "Заметками к Павловскому учению о слове" и работой
над автобиографическими воспоминаниями, о публикации которых я и не думал...
Первым и единственным побудительным поводом для работы над "Вернадским"
было желание Валерии Васильевны видеть, как "пишутся настоящие книги,
присутствовать при их создании"...
Нет, вероятно, ни одного моего знакомого, а тем более близкого
человека, которого бы я не призывал к литературным занятиям...
Валерия Васильевна согласилась попробовать, доверяясь моему убеждению,
которое я так часто высказывал и в печати и в разговорах, неизменно поясняя,
конечно:
- Научить вообще ничему никого нельзя, но научиться может каждый всему
тому, что любишь, к чему влечешься... Разумеется, не считаясь с трудностями
и преодолевая препятствия!
И вот на моей неожиданной ученице оправдалось это мое убеждение. Ей
было трудно, не обходилось без слез от своей беспомощности и моей критики,
не раз она решалась все бросить и не садиться больше за стол, но затем
возвращалась к работе, которая отнимала у нее законные отпуска и дни отдыха.
Победа осталась за нею, и через три года на своей первой книге
"Комиссаржевская" она написала мне почти то же самое, что писал я ей на
книге о Вернадском...
А теперь - почему именно Вернадский?
Несколько лет назад при встрече с О. Н. Писаржевским, только что
получившим Государственную премию, я спросил его:
- О ком теперь будете писать?
- О Вернадском!-твердо сказал он. Однако при следующей встрече, через
год или полгода, когда я поинтересовался: "Ну, как ваш Вернадский?" -
он ответил:
- Нет, я пишу другую книгу.
- А Вернадский?
- Там дело очень сложно... И отношение к нему разное. Я пишу о
Ферсмане!
Хронологическая близость к нашему времени не делает труда над
биографией гениального человека более легким: наоборот, еще не улегшиеся
страсти вокруг его имени, не установившиеся оценки делают или недоступными,
или недостоверными многие документы и свидетельства. Но зато вы входите в
творческую лабораторию, в ход его мысли и душевную жизнь без всякой
предвзятости и вооружась собственным, независимым взглядом на вещи, можете
заново открыть замечательного человека, как это не раз и случалось в
исторической науке.
Именно эта сторона дела более всего привлекала меня в биографии
Вернадского, как и в работе над книгами о жизни других замечательных людей.
С Вернадским я никогда не встречался, о научных трудах его мало что
знал: ведь для ученого так же опасно слишком опережать свой век, как и