"Евгений Гуляковский. Тень Земли" - читать интересную книгу автора

движение и, может быть, действительно зацепится за нижнее плато, остановится
на нем, как надеется Быстров, а может быть, и нет... Быстрое не был здесь ни
разу. Неужели, сидя в кабинете, используя только данные съемки и его,
Строкова, наблюдения, он может все предвидеть и с такой легкостью взять на
себя ответственность за судьбы людей, живущих внизу, в долине?
Закончив работу, Строков долго сидел на краю шурфа, вырытого им
саперной лопаткой в снежном теле. Нарезанные из глубины кубики слежавшегося,
фирнового снега, пропитанные водой, разваливались легко, слишком легко.
Процессы, идущие в глубинах снежного тела, казались Строкову слишком
сложными для простых математических расчетов. Уравнения в конце концов можно
было повернуть в разные стороны... Строков не любил математику за излишнюю
категоричность и сейчас отчетливо осознал собственную беспомощность. После
официального заключения Быстрова ему никого не удастся убедить в реальности
смертельной опасности, притаившейся в этом снежном звере, таком далеком и
безобидном снизу или из окна кабинета... Что же делать? Опять идти к
Бабурову? Он был у него четыре раза. Но другого выхода нет, он председатель
местного Совета, кому же, как не ему, отвечать за безопасность людей? Если
случится несчастье, с него спросится в первую очередь.
Тропа, ведущая к поселку, петляла между зарослей арчи. Сразу за узким,
подвешенным на канатах мостом открылся поселок. Строков на минуту
остановился, снял шляпу и долго старательно чистил ее рукавом своего
порыжевшего от горного солнца и уже изрядно потрепанного пальто. Не так уж
часто выбирался он в поселок и не знал, как выглядит со стороны.
Металлические пуговицы, начищенные перед визитом к начальству, предательски
блестели на солнце, а длинные полы хлопали по голенищам сапог. Картину
дополняла фетровая шляпа с обвисшими полями, так хорошо защищавшая от солнца
и дождя в ежедневных маршрутах.
Поселок неожиданно придвинулся и обступил его со всех сторон. Ему
хотелось придумать какие-то особенные, убедительные слова, но времени уже не
было. Домик поссовета был теперь рядом. Переступив обшарпанный, со знакомыми
выбоинами порог, он очутился в приемной и, стараясь не смотреть на
секретаршу, молча повесил шляпу на трехрогую вешалку. Словно утверждая этим
жестом свое окончательное прибытие, и лишь после этого, так и не
повернувшись, скрипучим голосом спросил, не надеясь на положительный ответ:
- У себя?
- Совещание, - ответила секретарша подчеркнуто равнодушным тоном и
отгородилась от Строкова папкой.
- Я так и думал. Подожду.
Строков вздохнул, достал платочек и, промокнув лысину этим затертым, но
аккуратно выстиранным платочком, заметил, что шляпа висит несколько криво.
Собственно, ничего неправильного в ее положении как будто не было, но
Строкову хотелось, чтобы перед предстоящим важным разговором мелочи не
отвлекали и не раздражали его. Он встал и изменил положение шляпы.
- Только что начали, - сообщила секретарша. Строков как будто не
слышал. Он сидел, глядя в одну точку, не меняя даже позы. Другой бы на его
месте прошелся, полистал газету, постарался как-то разрядить обстановку
недоброжелательности. Но Строков ничего этого не делал. Он просто ждал. И,
может быть, поэтому секретарше в его ожидании чудилось что-то бездушное,
упорное и неотвратимое. Наверно, так ждут закаленные в кабинетных баталиях
бюрократы.