"Евгений Гуляковский. Тень Земли" - читать интересную книгу автора

Сидя в машине, все выше поднимавшейся к перевалу, Быстров смотрел, как
узкая лента шоссе, прижатая рекой к стене ущелья, делает невероятные усилия,
чтобы вырваться наверх, к солнцу. Командировка в Тарьин, где он будет сам
себе хозяин вдали от учреждений и каждодневных дел, казалась ему сейчас
почти отпуском. Приятно щекотала самолюбие и эта "Волга", единственная в
управлении, выделенная специально для него на весь день, хотя добраться до
райцентра можно было и на автобусе. Попов решил таким образом выразить ему
признательность за быстрые сборы.
Пьянящий прохладный ветер долетал до него от снежных вершин перевала,
охлаждал разгоряченное лицо и, казалось, освобождал его от былых
обязанностей, делал незначительными оставленные внизу заботы.

* * *

Два маленьких домика и площадка метеостанции расположились на такой
высоте, что тяжелые дождевые тучи, накрывшие седловину перевала и ущелье
вместе с поселком комбината, сюда уже не могли подняться.
Красное закатное солнце окрасило домики станции и окрестные скалы в
неправдоподобно розовый цвет. Такими же розовыми, как новорожденные
поросята, виделись Строкову из окна облака, заполнившие ущелье.
Строков сидел в кресле сгорбившись, не обращая внимания на холодный
ветер, врывавшийся в раскрытое окно.
После каждого порыва ветра он аккуратно собирал бумаги, раскладывал их
на прежние места, но окна не закрывал. Комната Строкова, совершенно не
походила на безликие комнаты учреждений. Да и немудрено, за двадцать пять
лет каждая вещь здесь много раз побывала в его руках, постепенно приобрела
свой индивидуальный отпечаток. Ручки к стулу он приделал из корней арчи, а
чтобы дерево не скрипело, обтянул сиденье сыромятными ремнями. Получилась
удобная вещь для работы, но все же не слишком удобная, как раз в меру.
Полку для чертежей над кроватью он тоже сам вырезал свободными
вечерами, слившимися в его воспоминаниях в один долгий вечер. Полки нет в
инвентарных списках станции. Придется вписать. Не брать же ее с собой. И не
станешь объяснять новому начальнику, что дубовые доски для нее прислали
специально геологи с Тянь-Шаня.
В открытом окне появилась грустная морда осла. Он положил ее на
подоконник, понюхал воздух и, не обнаружив ничего съестного, тяжело
вздохнул. Но
Строкову показалось, что причина вздоха совсем другая. Он отодвинул в
сторону счеты и долго смотрел поверх подоконника на плывущие внизу облака.
Осел снова вздохнул, словно почувствовал настроение хозяина.
- Вот такие, брат, дела. И нечего вздыхать. Все правильно. А на
Искандер-Куль мы с тобой не поедем, нечего нам там делать. Поедем мы с тобой
к морю. Заявление подадим и поедем. Ты вот не бывал небось в Ялте? А там
солнышко, жарища, вода плещется - благодать! Тебя, конечно, на пляж не
пустят с такой грустной мордой.
Порыв ветра вновь разбросал бумаги. Строков, кряхтя, подул на замерзшие
руки, но окна не закрыл. Может, оттого, что на холоде ему лучше вспоминалась
Ялта, в которой довелось побывать всего-то раз в жизни, и не потому, что не
было возможности съездить в отпуск. Здесь был его дом и дел всегда хватало.
Незачем ему было никуда уезжать. Зато теперь появится достаточно свободного