"Евгений Гуляковский. Обратная сторона времени " - читать интересную книгу автора

потому, что за весь, показавшийся ему бесконечным путь внутри пустого
поезда, на перроне, наверное, не прошло и десятой доли мгновения.
Выходя из вагона, он заметил растерянное лицо полного человека в кепке,
занесшего ногу, чтобы шагнуть внутрь еще не подошедшего поезда.
Видимо, этот человек так и стоял с приподнятой ногой, пока Сергей
совершал свое путешествие, и лишь сейчас закончил начатый шаг, так и не
заметив подмены.
Потом он стоял напротив окна, тяжело отдуваясь, нагруженный кошелками,
заботами и усталостью. И вид этого ни о чем не подозревающего человека
придал происшедшему с Сергеем последний достоверный штрих.
Штрих, от которого он с окончательной, беспощадной определенностью до
конца поверил во все, что с ним только что произошло.
Коробка в его руках словно стала тяжелее. Почему-то он до сих пор
боялся на нее взглянуть, словно опасался, что она бесследно растает у него в
руках.
Теперь ему хотелось поскорей остаться одному. Что-то ему подсказывало,
что он не должен интересоваться этой коробкой на людях. И впервые за все эти
годы он обрадовался, что живет один, что, в сущности, никому до него нет
дела.
Лифт, как всегда, не работал. Сергей торопливо взбежал по полутемной
лестнице на свой четвертый этаж, как можно тише вставил ключ в замочную
скважину, - напрасная предосторожность. Две старухи, его соседки по
лестничной клетке, все равно ничего не слышали. Очутившись в своей
холостяцкой квартире, не убиравшейся, наверно, недели две, он подошел к
столу, смахнул прямо на пол консервные банки, засохшие сухари и старые
журналы.
Банки с грохотом рассыпались по полу, и он пожалел, что, не подумав об
этом, произвел столько шума. С секунду он прислушивался, но в соседних
квартирах, за тонкими стенами, было по-прежнему тихо, как в склепе.
Тогда он зажег настольную лампу, пододвинул стул и, положив коробку на
стол крышкой вверх, впервые решился наконец взглянуть на рисунок.
Распустив свои клиновидные, наполненные ветром паруса, по безбрежному
синему морю шла яхта.
Слишком яркие краски слегка светились, а если всмотреться, за кормой
яхты угадывался простор, как будто рисунок был объемным.
В самом верху коробки шла лаконичная надпись: "Игра номер два".
Казалось, черные буквы отделяют У горизонта лазурное небо от такого же
лазурного моря... Конструктор с таким названием попросту не мог
существовать. Так шутливо он назвал однажды коробку с конструктором,
показывая ее Павлу, но это была его собственная выдумка.
На самом деле на коробке должна была стоять лишь цифра "два",
обозначавшая второй уровень сложности модели, детали которой находились
внутри.
Рывком он сорвал крышку, словно бросился в холодную прорубь. Он не
знал, что именно ожидал увидеть, но тусклый блеск серебристого металла
деталей несколько успокоил его разгоряченное воображение.
Все-таки это был всего лишь конструктор. Открытие одновременно и
разочаровало, и успокоило его.
На первый взгляд, содержимое коробки ничем особенным не отличалось от
стандартного детского конструктора номер два. Но это только на первый