"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

- Конечно. Тебе давно нужно было это сделать. Это было все, что она
сказала. Ничего хорошего из этой затеи не получилось. Катрин отнеслась к
моему приходу спокойно, с деланным равнодушием. Ни слез, ни споров, ни
упреков. Она даже помогла собрать нужные вещи и лишь на пороге сказала:
- Некоторые мужчины в определенном возрасте впадают в юность. С этим, как
с корью, ничего не сделаешь. Просто нужно переболеть, и все. Я желаю тебе
успеха.
Я не возмутился. Визит домой вызвал во мне непонятную глухую тоску. Виной
тому была не сентиментальная привязанность к привычному старому дому и не
женщина, с которой я прожил бок о бок столько лет, а необходимость
возвращаться.
Окончательность и бесповоротность принятого решения, подспудное ощущение
ненормальности, неестественности моей жизни с Вестой.
День для глубокой осени выдался на редкость погожий, весь мой визит на
улицу Садовников занял не больше часа. И тем не менее, сидя в машине у
перекрестка и дожидаясь, пока зажжется на светофоре зеленый сигнал, я думал
о том, каким образом загладить перед Вестой свою вину, хотя не смог бы,
наверное, определить, в чем, собственно, она заключалась.
Веста встретила меня подчеркнуто приветливо, почти радостно. И я сразу же
изложил ей родившуюся в дороге идею - провести остаток дня за городом.
Съездить в лес, побродить по полям - пляжей Веста упорно избегала. Мы вообще
очень редко с ней куда-нибудь выезжали, и теперь она совершенно искренне
обрадовалась, побежала укладывать корзинку для уик-энда, но вдруг вернулась
через несколько минут с посерьезневшим и каким-то отстраненным лицом.
- Ты знаешь, Глен, у меня такое предчувствие, что нам не следует сегодня
уезжать из дому. Что-то должно произойти, что-то очень важное.
Ох уж эти мне предчувствия! Они никогда ее не обманывали и именно поэтому
вызывали у меня странный глухой протест, словно я ощущал, как кто-то извне
пытается навязать нам свою волю. Вот и сегодня с раздражением я настоял на
своем. Веста не стала спорить.
В город мы вернулись довольно поздно, часов в шесть. Всю обратную дорогу
Веста молчала, но перед самым поворотом на нашу улицу вдруг спросила:
- Скажи, Глен, как ты теперь относишься к Артаму? Вопрос прозвучал для
меня неожиданно. С самого нашего совместного визита, понимая, наверно, что
всякое напоминание о Гвельтове с ее стороны будет для меня неприятно, Веста
словно забыла о нем, и вдруг этот вопрос.
- Нормально отношусь. Он мой сотрудник. Хороший сотрудник. Почему ты
спросила?
- Потому что сегодня... - Она замолчала, и я наконец заметил, какая
мучительная борьба происходит внутри нее. - Мне очень не хочется об этом
говорить. Но сегодня у него должны произойти неприятности, и я не знаю, как
ты отнесешься к этому. Если я тебе не скажу сейчас... - Она окончательно
запуталась.
- А ты скажи. - Я остановил машину, и последняя фраза прозвучала у меня
нервно, почти зло. Это подтолкнуло ее, она вдруг спросила:
- Ты запер пробы в сейфе? Артам знает шифр? Я вообще ни разу не говорил
ей о пробах. С памятного дня разговора в машине мы старательно избегали
подобной темы.
- Мне кажется, ты должен отпустить их обратно в море. Иначе произойдет
несчастье...