"Евгений Гуляковский. Веста" - читать интересную книгу автора

шорохи уснувшего города... Шорохи? Да. Только в них какой-то чуждый городу
ритм. Легкое шипение воды, скрежет невидимых камешков... Волна за волной.
Волна за волной наплывают на нее из темноты. С тех самых пор, как она
очутилась на берегу моря, в ушах все время стоит этот легкий прозрачный гул
морского прибоя. Дневные звуки заглушают его, но зато ночью, когда город
спит, прибой неумолчно звучит у нее в голове и шепчет, и шепчет...
- Что мне делать, скажи? У меня больше нет сил в одиночку бороться. Нет
сил... и нет мужества узнать правду...
И прибой словно шепчет ей:
- Ты знаешь правду... Знаешь...
- Знаю, да! Что мне делать с ней?
- Жить...
- Зачем?
- Зачем живут на земле люди?
- Так то люди... А я? Я одна в этом мире.
- Ты не одна. Ты сильнее любого человека. Ты еще не все знаешь, и у тебя
есть Глен... Позвони ему...
- Нет. Только не это. Я ничего не могу ему объяснить. Все запутывается с
каждым разом все больше. Мне приходится лгать, выкручиваться, притворяться.
Я не могу так больше!
- Так скажи ему правду.
- Я сама ее не знаю.
- Знаешь! Знаешь! Знаешь! - грохочет прибой, и волна за волной набегает
на нее из темноты. Ей хочется закричать, вскочить, убежать куда-нибудь. Но
бежать некуда. Эти звуки у нее в голове. И они всегда с ней. Везде.

* * *

Сведения и факты, относящиеся к заинтересовавшей меня проблеме, часто
накапливаются в моем мозгу как бы сами собой, без участия воли. Совершенно
автоматически, зачастую даже не задумываясь об этом, я могу тасовать
различные данные, объединять между собой факты и детали, не имеющие друг к
другу ни малейшего отношения, и в результате причудливые фантастические
картины рождаются и рушатся сами собой, как смятые налетевшим ветром
утренние облака. Иногда, правда, кое-что остается в памяти и по мере
надобности извлекается оттуда.
Поведение Гвельтова, а скорее всего самой Весты, дало толчок к такому
подсознательному анализу, и из пестрых картин в моей голове постепенно и
неожиданно для меня самого стала выкристаллизовываться до нелепости простая
идея...
Я могу часами бродить по городу. Ритм ходьбы отключает внимание,
рассеивает его и тем самым как бы освобождает причудливый механизм
подсознательного калейдоскопа.
Несмотря на отповедь Гвельтова, меня не мучили угрызения совести, и мне
вовсе не хотелось бежать к ближайшей телефонной будке, чтобы звонить Весте.
Наоборот. В моем отношении к ней появилась изрядная доля скептицизма.
Возможно, виновато в этом было уязвленное мужское самолюбие... Итак, я брел
по городу и думал о Весте. И, пожалуй, не столько о Весте, сколько о пропаже
журнала, о машине, в которой не оказалось водителя. О бесследном
исчезновении Мишурина из бурминского санатория. Обо всем сразу, но главное