"Евгений Гуляковский. Планета для контакта (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

ростом.
Впервые Райков обратил внимание на то, что Физик не так уж молод, у
него были толстые щеки и добрые, глядящие сейчас печально глаза.
- Что это было? - почему-то очень тихо, почти шепотом спросил
Практикант. - Бактерии?
- В воде не было никакой органики. Ее анализатор показал бы в первую
очередь. - Внезапно ожесточившись, Физик швырнул на землю башмак от
скафандра, который машинально держал в руках. - Здесь вообще ничего не было.
Ничего подозрительного! Ничего необычного! Ничего такого, что могло бы
разрушить синтрилон. - Последнюю фразу он произнес очень спокойно,
задумчиво, словно нащупал важную мысль.
- Сколько у нас теперь времени? - все так же тихо спросил Практикант.
- А?.. Ты о радиации... Часов шесть мы ничего не будем чувствовать.
- А потом?
- Потом у нас есть анестезин. - Физик нагнулся, пошарил в груде
лохмотьев, оставшихся от скафандров, и достал из-под них совершенно целый
рюкзак. - Материя не разрушается. Вот, значит, как...
Дальше они пошли молча, каждый углубившись в свои мысли. Не хотелось
спрашивать, почему Физик не повернул назад, туда, где теперь находилась
шлюпка. Наверно, он был прав. За шесть часов туда не добраться, да и
незачем. Даже Доктор им уже не поможет. От этого просто нет средств.
Медленно и неумолимо разрушаются клетки, с каждым вздохом, с каждой
секундой...
Почти физически ощущалось жаркое прикосновение зеленого солнца. Все его
сорок градусов обрушились на незащищенную, отвыкшую от жары кожу людей.
Через полчаса они немного привыкли к новым ощущениям. Дышалось легко. Только
кружилась голова да резало глаза от непривычно яркого света.
Местность постепенно выравнивалась, холмы мельчали по мере того, как
они приближались к морю. Обнаженная раньше базальтовая кость планеты теперь
совершенно исчезла под плащом дресвы и песка. За ними тянулись две цепочки
следов - первые человеческие следы на этой планете. Практикант старался
ставить ноги потверже, чтобы след отпечатывался как можно четче. Дышать он
тоже старался глубже, хотя и не мог не думать о том, что с каждым вздохом в
его легкие врываются новые миллионы радиоактивных атомов. Они уже начали
свою незаметную пока работу... Можно заставить себя не думать об этом, но
нельзя забыть совсем.
Физик предложил устроить небольшой привал, и Практикант подумал о том,
как хорошо, что они сейчас не спешат. Расстелили на плоском валуне бумажную
салфетку, распечатали коробки с завтраком. Есть совсем не хотелось, наверно,
от жары.
Только Физик с аппетитом жевал толстые ломти консервированного хлеба,
смазав их витаминной пастой. Еда всегда доставляла Физику удовольствие, даже
когда не было аппетита. Наверняка ему нравился сам процесс. Райков подумал,
что этот человек умеет разложить любое приятное событие на множество мелких,
доставляющих удовольствие моментов и оттого, наверное, в любой ситуации не
теряет ощущения какого-то особого, заразительного привкуса жизни. Практикант
подумал, что молчит он, скорее всего, оттого, что не может простить себе
ошибки с этой сумасшедшей водой, которая питалась скафандрами случайно
забравшихся в нее космонавтов... Что могло быть нелепее ситуации, в которой
они оказались? И кто, собственно, смог бы предвидеть последствия, окажись он