"Андрей Гуляшки. Маленькая ночная музыка ("Приключения Аввакума Захова" #5) " - читать интересную книгу автора

он на чердак. Я никогда не поднимался туда, но мне было известно, что
существует такое помещение - чердачное. Как-то раз зашла о нем речь, и
притом совершенно случайно. Секция приобрела новый диван для приёмной, очень
шикарный, и я спросил моего приятеля, что они сделали со старым канапе
кожаным и страшно привлекательным на вид, от которого я бы ни за что не
отказался, если бы мне его предложили по сходной цене. Я, конечно, имел в
виду мой переезд в Софию! Последнее время я два раза побывал с нашей
командой за границей, месяц тому назад - даже в Шотландии. Проездом дважды
останавливался в Лондоне, и каждый раз я покупал какую-нибудь мелочишку на
память по той простой причине, что намерение моё бросить в Софии якорь на
веки вечные нигде не оставляло меня в покое. Но мой приятель сказал, что
старое кожаное канапе снесли на чердак и что, хоть оно и подержанное,
продавать его они не имеют права, поскольку они общественная организация, а
я частное лицо. Таким-то образом я и запомнил этот чердак и сохранил о нем
дурную память, так как и теперь никто не может меня убедить, что это
порядок - оставлять кожаное канапе в совершенно неподходящих чердачных
условиях. Да вот, извольте полюбуйтесь - канапе видно отсюда, под слуховое
окошко засунуто. Оно мне свидетель, что я говорю истинную правду и не имею
никакого намерения хитрить и вывёртываться. Да и не из-за чего.
Взлетел я, стало быть, по лестнице, одолел её за несколько секунд
молниеносным спринтом. Те, что бегают на сто метров с барьерами, они,
извините за грубое выражение, сопляки передо мной. В спринте я в ту минуту,
поди европейский рекорд перекрыл. Вы спрашиваете, где я стоял, в каком
месте. Отвечаю. На чердаке было темно, как в животе у арапа. Слуховое
окошко, как это видно сейчас, при электрическом освещении, заставлено
жестью. Свету проникнуть неоткуда, разве что со двора! Но и этот свет,
попадающий через дверь, не выполнял своего предназначения, будучи на три
четверти ликвидирован ранними сумерками и дождливой погодой.
Так вот, насчёт места, где я остановился. Будьте добры! Отсчитайте
четыре шага вперёд по прямой линии, потом четыре-пять шагов направо. Там
видна отвесная балка, толстенная четырехугольная балка от пола до крыши. Не
знаю, может быть, на такой скорости, какую я развил сослепу, я бы схоронился
где-нибудь подальше, не наскочи я на эту проклятую балку, которая, иными
словами, самым неожиданным манером перегородила мне дорогу. Хоть я как
футболист и привык к подобным столкновениям, все же я приостановил
дальнейшее продвижение, остановился позади балки, даже прислонился к ней
плечом и занял выжидательную позицию.
Право, не знаю, секунды прошли или минуты. Я словно на самое дно Марицы
нырнул, а вокруг меня и надо мной - только чёрная и неподвижная вода. Вдруг
мне показалось, что справа, где-то по другую сторону входа, что-то
зашуршало, будто кто-то, осторожно ступая, шёл, черт побери, на меня. Я не
из трусливых, а как раз наоборот, но должен признаться, что в эту минуту я
струхнул, а почему - и сам не знаю. Кто-то двигался, кто-то выслеживал меня
в темноте, кто-то меня заметил и наверняка задумал что-то недоброе, и я
чувствовал себя за этой проклятой балкой, как в ловушке.
В эту минуту по деревянной лестнице загрохали скорострелкой шаги, и я
тотчас же догадался, что это тот, из ГАИ. И другое пришло мне в голову - что
игра для меня проиграна, будет проиграна, разве только он каким-то чудом не
заметит меня, то есть, разве сам дьявол закроет ему глаза и возьмёт меня под
свою защиту.