"Пожар страсти" - читать интересную книгу автора (Плейн Белва)

Глава 5

Они танцевали всю вторую половину дня, кружились под музыку оркестра из пяти инструментов. На лужайке было настелено покрытие и приготовлен навес на случай дождя, который, к счастью, не состоялся. Вокруг стояли небольшие столики, покрытые накрахмаленными скатертями. За одним из них сидела семья, отдыхая и наблюдая за танцующими.

Джим был «в своей стихии», если употребить его излюбленное выражение, которое он пустил в ход и сейчас.

– Посмотри, как Джеральд чувствует свинг. Он в своей стихии. И обрати внимание, что Гиа не уступает ему. Я никогда не знал, что она так великолепно танцует.

Францина была задумчива. «Наверное, у дочери есть много такого, чего мы никогда раньше не замечали», – подумала она.

– Маленькая тихая сестренка, – сказал Джордж. – И вот первая из класса выходит замуж! Никогда бы не подумал! Он видный парень. Производит приятное впечатление. А я повидал немало импозантных парней, занимаясь банковским делом по всему свету.

Бабушка согласилась:

– Да, он очаровашка! Я прямо-таки влюбилась в него, как только увидела в первый раз. Я говорила Гиацинте, что брак – дело очень и очень серьезное. Но похоже, здесь все сложится великолепно. Она будет счастлива, убеждена. А как по-твоему, Францина?

«Гиацинта наверняка рассказала ей, что я прежде говорила о Джеральде, – подумала Францина, – и сейчас она хочет вынудить меня сказать да или нет. Она удивится, услышав, что я склоняюсь к да. По крайней мере я не нашла в нем за эти месяцы ничего такого, что заслуживало бы критики».

– Надеюсь, что так, – ответила Францина.

Ей хотелось верить, что она не причинила особого вреда, осуждая человека, которого Гиацинта обожала. Францина надеялась, что ее резкие слова изгладятся из памяти дочери. В этот день Францина была настроена серьезно. Как легко было воспитывать тех троих молодых людей, которые сейчас кружатся в танце! Ни один из них никогда не ставил ее в затруднительное положение. А вот Гиацинта… «Должно быть, я здорово ее раздражала, – подумала Францина. – Да, я уверена в этом. Она беспокоила меня, и мы пикировались с ней гораздо чаще, чем следовало. Но я хотела лишь одного – чтобы она была счастлива. Хотела, чтобы Гиацинта была тем, чем она не могла быть».

– Ты погляди на нее, – сказал Джим. – Она раскрылась, как роза.

Францина устремила взгляд на дочь. Запрокинув голову, Гиацинта весело смеялась; легкая короткая вуаль развевалась, ноги будто парили над землей. Она танцевала сейчас с парнем, который тоже работал в музее. Друзья подарили ей оригинальный свадебный подарок – набор фотографий в красивых рамках, снятых во время экспедиции Шеклтона на Южный полюс.

Когда рядом появился Джеральд, Гиацинта приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы. И снова поплыла в танце, сияя от счастья и любви. Она и в самом деле раскрылась, как роза.

Джим тоже светился от счастья.

– Великолепный вечер, моя дорогая жена! Как всегда, все организовано блестяще. Мне очень хотелось бы сказать, что ты забыла какую-нибудь мелочь. Только одну.

– Что ж, ты уже поймал меня. Графины скоро будут пусты. Надо напомнить официантам, что в гараже есть еще вино.

Вернувшись, Францина сообщила бабушке:

– Повара хотят знать, где я купила печенье и сколько оно стоит.

Бабушка засмеялась.

– Ах, это мое печенье с пряностями! Оно изготовлено по рецепту восемнадцатого века. Я взяла его из поваренной книги Уильямсбурга. А может, Нового Орлеана. Сейчас даже не припомню.

– В общем, печенья уже почти не осталось. Тебе следовало бы приготовить сотни две как минимум. Джим, разве Джеральд не говорил, что они отправляются около шести? Где Джеральд? Я не вижу его.

– Он ушел в дом некоторое время назад, – сказала бабушка. – Слишком много вина. Много волнений.

– Пойду спрошу его, не хочет ли он чего-нибудь.

В доме стояла тишина, но Францине показалось, что она слышит голоса вверху, в студии Гиацинты. Она поднялась по лестнице.

– Это ты, Джеральд?

– Да, я здесь. Я показывал работы Гиа… то есть Гиацинты ее подруге Марте.

Францина почувствовала раздражение. Что это значит? Когда она вошла в студию, Марта улыбнулась. Францина заметила, что Марта, которая теперь работала и жила в Нью-Йорке, перекрасилась и превратилась в яркую блондинку.

Марта воскликнула:

– Мы знали друг друга столько лет, однако я и не подозревала, что Гиа настолько талантлива! Портрет ее отца – нечто потрясающее! И этот натюрморт из фруктов великолепен.

– Это продано, – сказал Джеральд. – Один из друзей Гиацинты в музее покупает эту вещь. А ее бабушка собирается купить акварель с изображением этого дома, чтобы подарить Джорджу на день рождения.

– Я и не подозревала об этом! Гиа такая скромница. Она всегда была такой – и в школе, и в колледже.

– Это верно, – подтвердил Джеральд.

– Она художница. А художники – не такие, как другие люди. Правда?

Францина мысленно выругала себя: «Не нужно быть идиоткой! Неужели ты думаешь, что они устроили здесь рандеву? Хотя это и выглядит несколько странным – вдвоем уйти с праздника. Они должны это понимать. Эта девушка понимает. Она чувствует свою власть над мужчиной и пользуется этим. А разве я этим не пользовалась? Но, выйдя за Джима, я никогда к этому больше не прибегала».

– Меня восхищает этот зимний пейзаж. – Марта продолжала говорить о картинах, указывая тем самым на цель своего визита. – Глядя на него, действительно ощущаешь холод, не так ли?

Внезапно у Францины вспыхнула мысль, которую она не сразу сформулировала: есть те, кто любит, и те, кого любят. Гиацинта любит. Она вся отдается любви. Гиацинта бесхитростна, пряма, честна по натуре и ничуть не похожа на расчетливых женщин, основательно продумывающих свои действия.

Стоя у окна, Францина смотрела на веселящихся шумных гостей. «Неужели Джеральд затеял все это ради карьеры? Конечно же, он не сомневался, что Джим откроет для него свой кошелек, и хорошо сыграл роль».

– Вы искали меня? – обратился к Францине Джеральд.

– Да. Ведь ты и Гиацинта собирались уехать в шесть часов, и я хотела тебе об этом напомнить.

– Спасибо. Я сейчас спущусь. – Он повернулся к Марте. – Вы только посмотрите на Францину. Ну разве не красавица?

– Настоящая красавица. И к тому же не стареет.

Положив руки Францине на плечи, Джеральд поцеловал ее в щеку. Она всегда отмечала выразительность его глаз. На сей раз в них явно читалось сочувствие.

– Вы беспокоитесь. Ваша последняя малышка покидает вас, и ваша печаль вполне естественна. Но все же не печальтесь. Я обещаю сделать ее очень, очень счастливой.

«Как я узнаю, если он не сделает этого? Я не имею права предаваться унынию. Нужно контролировать свои мысли».

– Надеюсь, что сделаешь, – сказала Францина.

Красная машина, багажник которой был забит чемоданами, стояла на подъездной аллее. Толпа провожающих ожидала появления молодоженов. Францину и Джима охватило щемящее чувство – ведь родное гнездо покидал их последний ребенок.

В толпе послышались голоса:

– Не правда ли, Гиацинта очаровательна? И вся сияет от счастья!

– А каков он? Есть на что посмотреть!

– Они едут прямо в Техас?

– Нет, сначала они совершат двухнедельное путешествие. Большой Каньон, всевозможные достопримечательности… Джеральд никогда не бывал на Западе, а Гиацинта бывала.

– Она бывала везде. Или почти везде.

«Да, мы делали все, чтобы удовлетворить ее любознательность, – подумала Францина. – И ничто потраченное на нее не пропало даром, эдакая маленькая упрямица…»

– Мама… – сказала Гиацинта.

Она была одета уже по-дорожному – в джинсах и плотном свитере. Уже поднялся прохладный ветер.

– Мама, я хочу что-то сказать тебе на ушко. Послушай, мама, я так рада, что ты и Джеральд… Ни одна дочь не может пожелать себе лучшей матери, чем ты. Забудь, пожалуйста, глупости, которые я когда-либо говорила тебе. Это самая лучшая свадьба, о какой только можно мечтать. Да ты наверняка знаешь, что я хочу сказать. Я, кажется, сейчас разрыдаюсь, поэтому умолкаю.

– Дорогая, мне тоже хочется разрыдаться. Будьте оба здоровы и счастливы.

– Поехали! – Джеральд придержал дверцу для Гиацинты. – Садись.

– В моей везучей машине. Только на сей раз нет дождя.

Джеральд сел за руль, они оба помахали оставшимся, и машина двинулась в путь.