"Андрей Гуляшки. Приключение в полночь ("Приключения Аввакума Захова" #2) " - читать интересную книгу автора

родопском Орфее. Кто знает, быть может, когда-то Орфей и бродил по здешним
местам. Край этот не только красив, но и очень удобен для разведения скота.
Условия для массового выпаса кооперативного стада просто отличные!
А дальше к югу тянутся лесистые отроги, прочерченные козьими тропами.
Тишину здесь нарушают летом лишь ночные птицы и серны, а зимой волчий вой.
Пограничная полоса извивается черной лентой по хребту, спускается в мрачные
ложбины, снова поднимается и исчезает в безмолвной голубой дали.
В этом царстве гор, вдали от городов и асфальтированных шоссе, на
редких открытых местах сгрудились маленькие деревеньки. Там, где на
поверхность выходит мягкий каменный плитняк, домики каменные, а близ
отрогов, заросших лесом, - деревянные. Эти деревеньки вместе с Триградом и
образуют мой живописный ветеринарный участок. Мягкие проселочные дороги и
извилистые тропинки ведут от деревни к деревне, и нет для меня большего
удовольствия, чем бродить по ним, особенно когда нет ни тумана, ни дождя.
Обуваю я туристские ботинки, взваливаю на плечи ветеринарную сумку и с
палкой в руке обхожу свои владения. В хозяйствах скота много, но рабочих рук
не хватает; окрестные шахты и заводы в Рудоземе и Мадане, как магнит,
притягивали молодежь. Молодые покидали деревню, устраивались на работу,
получали квартиры, а за ними плелись и старики. Поэтому многие дома стояли
пустые и на воротах висели замки. В таком же положении оказалась и деревня
Видла.
До чего же красиво это орлиное гнездо, свитое меж двух холмов среди
лугов и лесов, под бездонным лазурным куполом южного неба! Воздух благоухает
цветами и сосновой смолой, в зарослях папоротника и ежевики журчат ручейки,
а вокруг, насколько хватает глаз, там и сям белеют, словно рассыпанные бобы,
стада.
Но деревня выглядела печально. На многих воротах висели тяжелые замки,
из красных кирпичных труб давно уже не вился дымок.
- А хозяевам и горя мало - гребут денежки на шахте... Ну и пусть! -
говорил, хмуро поглядывая из-под бровей, седовласый Реджеп, когда встречался
со мной на маленькой деревенской площади.
Он был председателем кооперативного хозяйства и местной организации
Отечественного фронта.
Я останавливался у него в домике. Даже когда Реджеп говорил о делах
радостных, он все равно тихонько вздыхал. Я знал, что тяготило старого
Реджепа. В хозяйстве было двадцать молочных коров, более ста овец и много
гектаров тучных лугов, которые давали за лето несколько укосов. А людей было
в обрез: всю молодежь по пальцам пересчитаешь! Хотя моя, так сказать,
основная база находилась вовсе не в Видле, я надолго засел там. Сам
удивляюсь, что влекло меня в эту глухую деревеньку. В домике деда Реджепа
было две комнатушки, крохотные, как коробочки, и кухня. В одной жил он со
своей внучкой Фатме, а в другой - я. Фатме шел восемнадцатый год. В той
местности только старухи ходили с закрытым лицом, и это было очень хорошо.
Итак, до сих пор я не знаю, что удерживало меня в Видле. Во всяком случае, я
надавал кооператорам тысячу полезных советов. Научил их закладывать в ямы
силос, сушить сено в приподнятых копнах, чтобы не прело от дождя. Показал
им. как небольшим количеством питательных кормов повысить удои, как сделать
брынзу более жирной и вкусной и как удлинять срок ее хранения. Лечил
заболевших животных, рвал зубы, даже сам подковал лошадь деду Реджепу.
А Фатме была похожа на серну. Когда я впервые увидел ее, то сразу же