"Георгий Дмитриевич Гулиа. Человек из Афин (Историческая трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

Парал указал на ноги.
- А живот?
- Живот? - Парал подумал. - Живот не болит.
- Тебе надо лежать, - сказала Аспазия.
- Что ты думаешь? - спросил Перикл, когда они вышли из комнаты
Парала. - Что с ним?
- Не знаю. Но сердце щемит так, что и сказать невозможно. Он всегда
казался мне хрупким. Созданием слишком нежным для этой жизни.
Перикл хотел было рассказать о том, как умирают взрослые дети там, на
полях битв. Лишенные последних родительских утешений, многие из них умирают
молча, туго сжав зубы. Без стенаний и слез. Он рассказал бы обо всем этом,
заодно пожаловавшись на то, что даже при его былой власти он, Перикл, был
совершенно бессилен предотвратить эти несчастья. Бедствия войны - словно
землетрясение, словно гроза в горах: всем страшно, но никто не может
остановить их...
Он только сказал:
- Все это - война.
А она:
- И все это - люди.
Перикл взял ее за руку, погладил гладкую кожу, которой почти не
коснулось время. И прикрыл веки. Всего на одно мгновение...

...Он сказал ей:
- Аспазия, вот твой дом и вот твое ложе.
Она осмотрела комнату с любопытством, но без страха. А
ложе было покрыто пурпурными вавилонскими тканями, под
которыми - тонкое льняное египетское полотно. Это полотно -
точно шелк. И фракийские шелка обильно свешивались на пол. И
тяжелая сицилийская ткань. И тонкорунные шкуры из Колхиды на
блестящем полу и - на случай прохлады - рядом с ложем, на
скамье.
- Как в старинной сказке, - проговорила она восхищенно.
- Извини, что просто, - сказал он не без мужского
кокетства.
- Сколько же ты потратил денег на все это?
- Не много, потому что не столь уж богат, как это кажется
моим врагам. Но все это - от души и ради любви к тебе.
Отшумел брачный пир.
Аспазия распрощалась с одиночеством. В двадцать семь лет.
Она казалась легкой, как туман, который скользит ранним
утром по пентеликонским склонам: такое сказочное существо.
Она была слишком умна, чтобы полюбить кого-нибудь из
многочисленных молодых поклонников женской красоты, но была
слишком женщиной, чтобы устоять перед умом Перикла. И вот она у
него, в его доме. И брачное ложе - перед ним.
Он сбросил с себя одежду. Погасил светильники, кроме
одного, который в углу. В который налито чистое оливковое
масло. И она увидела его таким, каков он есть, каким надлежит
быть мужчине, который сын своего пола, плоть от плоти его.
Аспазия удивленно разглядывала его - всего, от лба до