"Роман Борисович Гуль. Котовский. Анархист - маршал" - читать интересную книгу автора

ограбленная дама упала в обморок. Весьма галантно Котовский привел ее в
чувство. Он прекрасно понимал, что это, вероятно, было "сильное
переживание". А в антракте, с кандалами в руках, отправился в фойе.
Здесь, окруженный разнообразной толпой, Котовский взлез на что-то
долженствовавшее быть трибуной. Он произнес тут речь о свободе, о России, о
себе Григории Котовском. Слушатели были потрясены. И когда в заключенье
Котовский закричал мощным басом, покрывая шумы зала, что продает сейчас же
свои кандалы в пользу родившейся русской свободы, крик его был покрыт громом
аплодисментов и кандалы - единственная движимость Котовского - в десять
минут были куплены за 10.000 рублей каким-то, влюбившимся в революцию,
буржуем. Позднее Котовский сам записал так: "Медовый месяц февральской
революции. И буржуазия покупает мои кандалы."
Это было "шикарно". Именно так любил Григорий Котовский. Теперь вся
Одесса знала и следующую сногсшибающую новость: - Котовский едет на фронт в
кавалерию.
В Одессе в одном из квартировавших кавалерийских полков Котовский
прошел короткую военную подготовку. И раньше был хорошим наездником, а
теперь на карьере смаху рубил глиняные чучела так, что только дивились
вахмистры-кавалеристы. Стрелком же без промаха Котовского заставили стать
еще прежние разбойные ночи.
Шик, удаль, лихую внешность любил Котовский. Надел алые гусарские
чикчиры с позументом, венгерку, мягкие, как чулки, сапоги с бляхами на
коленах и шпоры с благородным звоном.
По Одессе, где в былом ловила Котовского полиция, обещая награду за его
голову, - теперь он ходил гусаром. Но Котовский торопился на фронт. Перед
отъездом, уже во всем фронтовом, заехал к Федорову. Подружившийся с
писателем странный разбойник долго отказывался от подарка - английского
непромокаемого плаща. Наконец, смеясь, сказал:
- Не пропускает дождя? Ну, хорошо, надеюсь, что не пропустит и пули.
Такими "полуисторическими" фразами любил говорить Котовский. Он уехал
на фронт, еще раз напомнив Федорову, что когда ему понадобится жизнь
Котовского, пусть скажет.
На румынском фронте шло тогда наступление Керенского. Котовский сразу
привлек внимание начальства, за боевые отличия в первые же дни получив
Георгия. А за проявленную храбрость в дальнейших боях был произведен в
прапорщики и принял в командование отдельную казачью сотню, с которой
совершал смелые разведки в неприятельском тылу.
Трудно сказать, как сложилась бы судьба Котовского, если б Россия не
вспыхнула большевизмом. Но этот начальный большевизм увлек Котовского.
В полном развале фронта, когда кругом шли грабежи прифронтовой полосы,
горели именья и местечки под напором разнузданных вооруженных банд,
Котовский избирается в президиум армейского комитета румынского фронта.
Здесь впервые он столкнулся с большевиками.
- Я - анархист, - говорил Котовский, но между мной и вами пока что не
вижу разницы!
Развал армии шел стремительно, фронта уже не было. Самотеком бежали
отовсюду солдаты. В эти дни у старых профессионалов войны - генералов,
полковников, обер-офицеров - захлеснутых волнами революции, опустились руки
и выпали возжи. Стихия ножа и красного петуха была чересчур страшна. Но
прекрасный наездник "анархист-кавалерист" Котовский в алых чикчирах, с