"Алеш Гучмазты. Матрона " - читать интересную книгу автора

семьи, началась с одного дома, и мы должны помнить это, жить, как братья.
Если беда пришла в чей-то дом - это наша общая беда, каждое сердце ранено.
Да паду я жертвой ради тебя, Егнат, мы не ссориться, не враждовать должны, а
быть опорой друг другу. Кто из вас скажет, что обрадовался гибели кого-то из
наших парней? Никто. Никто из нас такого не скажет. Так почему же мы в
трудный час не бережем друг друга? Я уже путаюсь, когда начинаю считать свои
годы - столько живу на земле, - но мне никогда не приходилось слышать, чтобы
взрослый мужчина напал на ребенка. Да еще с топором. Что же это такое,
Егнат? Не только у нас в селе - нигде, никогда и никто и слыхом не слыхивал
о чем-то подобном. Поверь, Егнат, окажись ты рядом, когда мне сказали об
этом, я бы не посмотрел на то, что ты проливал за нас кровь, я бы вот этой
старой палкой отколотил тебя.
- Давайте, бейте меня, - буркнул Егнат. - Фашисты не добили, так,
может, вам удастся?
- Никто тебя не обижает, парень, но не трогай ты этого ребенка. Если он
и совершил зло, он все равно ребенок, несмышленыш.
- А отец его тоже ребенок? Тоже ничего не понимает? - ухмыльнулся
Егнат.
- Не наговаривайте на него! - рассердился Уасил. - Ни на кого нельзя
наговаривать. Тем более на своего же, на брата. Ты знаешь о нем не больше
нас, и оставь его в покое. Где он, этот мальчик? - позвал он кого-то. - Куда
он делся?
К Уасилу подошел тринадцатилетний Чатри - тринадцать лет ему было
тогда!
- Расскажи-ка, что было в той бумаге?
Чатри, побаиваясь, видно, Егната, осторожно глянул на него, потом на
Уасила.
- Уасил меня послал, - заговорил несмело. - Принеси, мол, письмо того
парня, Лаккоты, что написал про Джерджи. А дома у них сказали, что письмо не
у них, забрали, мол, в райцентр. Ну, мы и поехали - их председатель колхоза
взял меня с собой. В райцентре нам письмо не дали, а прочитали вслух.
- Ты запомнил, что там было написано? - спросил Уасил.
- Запомнил.
- Ну-ка, расскажи.
- Как, мол, поживаете, все ли живы-здоровы. Потом пишет, что и сам
жив-здоров пока, ни разу не был ранен. Со мной, мол, воюют и
земляки-осетины. Никто из них не погиб, кое-кто легко ранен. Правда,
несколько дней назад пропал Джерджи из селения Саджил. И с ним еще трое
русских. До этого, мол, сильный бой был, а потом нас отвели на это - как
его? - переформирование, на отдых, на три дня. В это время Джерджи и пропал.
И еще трое, я говорил уже. Один из этих троих, мол, кому-то говорил, что
лучше сбежать или сдаться немцам в плен, чем гибнуть по-скотски. От Джерджи,
мол, никто ничего такого не слышал. Все его хвалили. Только раз он сказал:
какой, мол, счастливый будет тот, кто останется живой после этой войны. И
никто теперь не знает, куда они могли подеваться. Больше там ничего не
написано, - Чатри так волновался, что вспотел.
Потом вспомнил еще что-то и глянул на Уасила, спрашивая разрешения. Тот
кивнул, и Чатри добавил:
- В райцентре сказали так: мы, мол, предупредили Егната, чтобы не
трогал Матрону. Посмотрим, мол, какие еще вести будут о Джерджи, тогда и