"Валерий Губин. Как научиться летать (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

него и от себя, боясь самой себе признаться в неотвратимом, а теперь вот
все выплеснулось наружу. Андрей Петрович каждый день раньше убегал с
работы, покупал продукты, какие-то дефицитные лекарства и ехал на другой
конец города в больницу, с отчаянием смотрел, как она тает с каждым днем,
и ему казалось, что и из него постепенно, по капле, уходит жизнь, что он
умирает вместе с ней. Он все меньше ощущал свое тело, не чувствуя никакой
усталости в ногах, бегал по аптекам и знакомым, почти не ел, и глухое,
переполнявшее его горе будто приподнимало его над землей, делало
невесомым. Она умерла в конце сентября, не дожив несколько дней до своего
дня рождения, и, выходя с кладбища и слыша за спиной сочувственный шепот
кладбищенских старух, он вдруг почувствовал в себе такую невиданную,
звенящую и иссушающую легкость, такую пустоту, что сам себе показался
бесплотным и прозрачным. Этим же вечером он уехал на дачу, не желая никого
видеть и выслушивать соболезнования, и этой же ночью полетел, решившись
наконец спрыгнуть с крыши своей пристройки в бездонную непроглядную
темень.
Туча тем временем приблизилась и закрыла почти половину неба, от нее
отчетливо пахло мокрыми гниющими листьями и какими-то лекарствами от
простуды. Андрей Петрович поднялся еще выше, и теперь ему стало видно
зарево над большой узловой станцией впереди и бегущие далеко за лесом
огоньки недавно прошедшей электрички, и даже ровную черную гладь
водохранилища далеко за станцией. И тут же он вдруг увидел не только
станцию с ее огнями, не только свой поселок и лес, но увидел, вернее
почувствовал, всю землю - огромную, темную, живую, распростертую под ним
от края до края неба и качающую его своим ровным и могучим дыханием.
Почувствовал ее силу и ласку, и заботу о нем, таком маленьком и жалком,
таком одиноком и никому более на свете не нужном. Он раскинул в стороны
руки и ноги, как будто лежал на воде, и застыл так, почти не шевелясь.
"Так она любит и ласкает всех, - думалось ему, - всех своих детей...
"Все львы, орлы и куропатки, рогатые олени, пауки, молчаливые рыбы,
обитающие в воде, морские звезды и те, которых нельзя видеть глазом..." -
улыбнулся он, вспомнив этот монолог из "Чайки", - все они счастливы,
потому что доверяют ей и покорно отдаются ее властной силе. Только
человек, наделенный сознанием, такой странной и нелепой способностью,
обречен на постоянную неудовлетворенность, только он заранее знает о своей
смерти и смерти своих близких, о своей хрупкости и ничтожности в сравнении
с вечностью. Только его время от времени пронизывает необъяснимая тоска,
словно воспоминание о своей далекой, давно потерянной родине".
Вдали послышался грозный рокот, все усиливаясь, переходя в
оглушительный рев, и вот над Андреем Петровичем пронеслась огромная тень
самолета с красной мигалкой под фюзеляжем.
"Самолет не летит, он просто продирается сквозь пространство,
толкаемый мощными моторами, - Андрей Петрович скользнул вниз и, почти
касаясь верхушек деревьев, устремился назад, к дому, - только у нашей
тоски самые гибкие и самые надежные крылья. Чем меньше я помню, тем мне
легче летать. Надо все подавить в себе, все забыть, тогда, может быть,
удастся духовно прикоснуться к тому, к чему я уже прикоснулся физически".
Пролетая над заброшенным полем, он на секунду задержался, пытаясь
разглядеть что-то белевшее внизу.
"Может быть, я уже перехожу туда, к простому животному существованию,