"Валерий Губин. Знаки в ночном небе (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

- А! Пропащая душа явилась! Совсем забыл старого друга, - закричал
Зернов, вставая из-за стола и решительно отодвигая доску. Потом разглядел
запавшие глаза, необычную бледность Виктора Ивановича и заволновался:
- Ты что, нездоров? Что-нибудь случилось?
- Пустяки, - махнул рукой Полищук, - просто не спал всю ночь, много
работы.
- Роман писал? Когда же, наконец, почитаешь?
- Какое там! Отчеты замучили, в обществе неразбериха.
- Жаль, что роман забросил, - Зернов пододвинул ему стакан и снял
чайник с самовара, - хотя общество твое тоже хорошее дело.
Они пили чай. Зернов все смотрел изучающе на Виктора Ивановича, потом
заметил:
- Какая-то в тебе угрюмость появилась. Что-то тревожит?
- Зима наступает. Как только вокруг задует, завоет - жизнь начинает
казаться мне бессмысленной. Вот подумал сейчас: пройдет 30 - 40 лет, мы
умрем, от нас ничего не останется, а снег, мороз, метель пребудут вечно на
этом куске земли.
- Дела остаются.
- Дела наши мизерны. Гораздо серьезнее наши мысли, наши надежды, наша
тоска по другой жизни - но и это только пар от дыхания, исчезающий
бесследно вместе с нами.
- А бессмертие души? - рассеянно улыбнулся Зернов. - Отрицаешь?
- Нет, почему? Вот у манси душа после смерти превращается в водяного
жучка и живет себе. Наверное, и у нас так, чем мы лучше?
- Это тебе веры не хватает.
- Опять веры, - вздрогнул Полищук, - во что веры?
- В себя, конечно. В то, что ты действительно существуешь, и,
следовательно, не только твои дела, но и твои мысли, твое воображение,
твоя тоска являются такой же необходимой стихией, как молния или ураган,
как солнечный свет. Без них мир был бы другим - беднее и проще.
- Не верится.
- Плохо, что не верится. Без этой веры человек не существует, а
просто пребывает, как водяной жучок.
Полищук встал:
- Ты неисправимый романтик, Зернов. По-моему, все это самообман.
Пойду я, дел много.
- Постой, чудак, ты же только пришел. Посиди еще, выпьем чаю как
следует, у меня баранки есть, сейчас принесу.
- Нет, спасибо. Надо идти, работать надо. Работать и работать - в
этом мое единственное спасение, да и твое, наверное, тоже.
И Виктор Иванович погрузился в работу с головой - уроки в гимназии,
уроки на дому, работа в обществе, участие в переписи населения, когда он
неделями пропадал в самых глухих уголках губернии, переписывая угрюмых
кержаков или полудикие семейства оленеводов.
После неожиданно теплой осени выпал наконец снег, и все вокруг
сгладилось, посвежело. Полищук, сверх меры загруженный работой, на этот
раз не испытал привычного суеверного страха перед началом зимы. Только
раза два он позволил себе сходить в тайгу - светлую, выстуженную и как
будто голую. Находил полянку, разжигал там костер и сидел, всматриваясь в
высоченные ели и березы, в это огромное, молчаливое и жуткое к вечеру