"Игорь Губерман. Вечерний звон " - читать интересную книгу автора

сцены - все смеются. Нам, конечно, проще, мы уже привыкли к нашему гулянию
по краю. Только жалко, что они не приезжают. Потому что нету в мире ничего
похожего на нашу уникальную страну. Ни одной державе столько неприязненного
времени не уделяют мировые средства массовой промывки разума. Ибо мы в
Израиле - не только что евреи, вдруг загадочно собравшиеся вместе, но еще и
оказались на передней линии борьбы с чумой, неведомой доселе по размаху. И
уже она по миру ощутимо расползлась, но возле нас клубится наиболее зловеще.
Мне забавно, что об этом противостоянии точнее всех сказал когда-то папа
римский Иоанн Павел Второй. У этого конфликта, проницательно заметил он,
есть два всего решения: реалистическое - если вмешается в него Творец, и
фантастическое - если обе стороны договорятся. Я вполне согласен с папой
римским.
Впрочем, пусть об этом пишут журналисты: им виднее и понятней злоба
дня. А я хочу напомнить вам о вечном. Хорошо сказал об этом в Питере один
четырехлетний мальчик:
- Я много наблюдал за взрослыми: они поговорят, поговорят и выпьют.
А поскольку до сих пор бытует медицинский миф, что выпивка вредна
здоровью, я хочу в самом начале книги твердо заявить, что несколько десятков
лет я проверял сию паскудную легенду на себе. Чушью это оказалось, не вредна
нам выпивка нисколько. А возникло это заблуждение по нашей общей, в
сущности, вине: мы часто выпиваем с теми, с кем не следует садиться рядом и
делить божественный напиток. А вот это - вредно безусловно. Только
проявляется намного позже. И облыжно обвинили в этом выпивку. Не сразу я
додумался до истины и много лет себя бездумно отравлял. Только ныне я свое
здоровье неусыпно и свирепо берегу: я начисто лишил себя общения с людьми,
которые мне малосимпатичны. И любое возлияние приносит мне одну лишь пользу.
Ну, естественно, я говорю о выпивке в количествах разумных. А то бывает
утром жутко стыдно за вчерашнее, однако же не помнишь, перед кем. Вот это
вредно. Если часто. Присмотритесь, и согласие со мной намного освежит
существование.
Благой совет преподнеся, я выпил рюмку, покурил, и что-нибудь
сентиментальное мне страстно захотелось написать. О нашем нестихающем
пристрастии к российской речи, например. У наших тут знакомых есть
подросток-девочка, и имя у нее - еврейское вполне, но ласковая кличка дома -
чисто русская: Снегурочка. Она на свет явилась потому, что из-за снега,
выпавшего как-то в Иерусалиме, мать ее не выбралась к врачу, чтоб выписать
рецепт на противозачаточное средство (это у нас строго по рецепту).
Еще я рассказать хочу историю из нашей мельтешной и бескультурной
жизни. Очень пожилой приятель мой, искусствовед, попал в финансовое крупное
недомогание. И в городской библиотеке Иерусалима учинили небольшой
благотворительный аукцион. Двадцать пять художников и керамистов, знающие
этого человека, дали для продажи свои работы. Отменные работы, между прочим.
Ни копейки с этого не получая. Просто принесли и привезли. Из них семнадцать
мы спустили с молотка. В аукционе молоток участвовал впервые: лишь отбивкой
мяса раньше занимался этот деревянный инструмент. Работы были проданы в тот
день по небольшой, сознательно заниженной цене. И несколько десятков книжек
нанесли писатели, их раскупили полностью. И в тот же день отвезен был
полученный доход. Испытывали радость все - и покупатели, и зрители, и
авторы. Для этой цели я надел парик, в котором выглядел продажным пожилым
судейским восемнадцатого века, но молотком стучал и цены объявлял - с