"Петр Петрович Губанов. Путь в Колу [И]" - читать интересную книгу автора

осудареву казну. Разве такое тебе не любо?
- Я - податный? - удивился Савва. - Как-то чудно все это, Каллистрат
Ерофеевич!
- Никаких здесь чудес нет: не боги горшки обжигали, - наставительно
проговорил староста артели. - Так что собирайся, и - в путь. Судно ждать
долго не станет. Утром с попутным ветром отправится дальше: знаешь сколько
еще плыть до аглицкой земли?
- Нет.
- Недели четыре, если ветер будет попутный, а коли задует мордотык*,
то и все шесть плыть придется.
_______________
* Встречный ветер.

- И такой путь я проделаю, пока до Колы доберусь? - обрадовался
Савва, оттого что увидит аглицкую землю.
- Нет, Савва, коч зайдет в Печенгский монастырь и высадит тебя на
берег. А оттуда доберешься до Колы на попутном судне.
- Вон оно как, - разочарованно протянул Савва Лажиев.
- К осени там будешь, - пообещал Каллистрат Ерофеевич. - А может
оказаться, что и раньше явишься к Ивану Парфентьевичу. Если в те места
кто-нибудь из Кольских купцов надумает за красной рыбой плыть.
- Ну что ж, прощай, Каллистрат Ерофеевич, - взволнованно произнес
Савва. - Не поминай лихом. И не обессудь, если чем не угодил.
- Что ты, Саввушка. Ты всем мне люб, как родной сын, - растрогался
Каллистрат Ерофеевич. - Прибудешь в Колу, сразу же иди ко мне в дом. Да
передай поклон моей жене Аграфене Кондратьевне и скажи ей, что я здоров и
очень тоскую по деткам.
Артельный староста смахнул со щеки непрошеную слезу, приосанился и
заговорил с бодростью:
- У меня полный дом невест, Савва. Если какая полюбится, присылай
сватов, как только я возвращусь в Колу. Моего отказа не будет. Любую бери.
А рассчитаюсь с тобой за труды тоже когда вернусь. А пока забирай эти
негодные для заморских господ песцовые шкурки. А больше дать мне тебе пока
нечего.
- Что ты, Каллистрат Ерофеевич, ничего мне не надо, - воспротивился
Савва. - Ну куда я все это дену?
- Все пригодится, когда в Коле будешь, - сурово заметил артельный
староста.


5

Попутчиком Саввы Лажиева на "Морже" оказался неунывающий и
словоохотливый пятидесятник Спирка Авдонин.
- И горазд же ты дрыхнуть, служивый, - сказал Елизар Жохов Спирке,
валявшемуся на топчане, когда провел к нему в каморку Савву Лажиева.
- А где мы сейчас? - протирая глаза, проговорил стрелецкий
пятидесятник.
- Все на свете проспишь, - продолжал незлобиво Жохов. - От Новой
Земли отвалили недавно.