"Николай Грязнов. За дверью в лето " - читать интересную книгу автора

- Он сам себе проломил. Решил пободаться с камушком, да размер выбрал
неподходящий.
- Сам говоришь? И ты совсем не причем?
- Ну, почему же и не помочь милому шоргу выбрать правильную дорогу? - В
следующее мгновение раздухарившийся не в меру юноша уже летел кувырком после
мощного толчка разъяренного фарлаха:
- Гаденыш, если с Барни хоть что-нибудь серьезное случилось, то ты -
труп.
Лиат попробовал подняться, но ему это удалось лишь частично.
Надвигающийся приятель монстра очередной оплеухой придал его телу вращение с
ускорением в направлении, обратном желаемому. Мысли смешались в бесполезную
кучу хлама, а по голове ментальными кулаками застучали слова взбешенного
противника:
- Ты у меня всю дорогу подметешь, падаль мелкопакостная.
Малыш изо всех сил пытался увернуться от очередного тычка или хотя бы
подставить под него что-нибудь менее болезненное, чем голова. С третьего
удара он обнаружил в астральной искорке амбала ту самую зону, в которой
вспыхивал огонек при каждом резком движении. Невольно в памяти боксерской
груши всплыли сведения из теории ментального управления, уложенные в его
голове стараниями наставника. Согласно этой прикладной науке астральная
область эмоса, которую один из приятелей леомура в шутку называл душой,
состояла из трех центров. Визиос отвечал за сбор информации, интос ее
обрабатывал и выдавал команды управления, а мотос формировал сигналы
движения.
Все лиаты особое внимание уделяли защите интеллектуального процессора,
проникновение в зону которого позволяло подчинить себе волю любого разумного
существа. В случае с шоргом Роджер пытался воздействовать на астральную
проекцию его органов чувств, или визиос, что ему частично и удалось. У
фарлаха же визиос и интос были надежно заблокированы, но к защите мотоса
абориген отнесся достаточно безалаберно. Вначале это обстоятельство помогло
юноше смягчать пинки своевременным отклонением тела в сторону от противника,
потом малыш научился слегка демпфировать силу ударов.
Судя по всему, бугай понимал, что ему мешают отвешивать звонкие
оплеухи, но его сильнее волновало состояние приятеля, чем вполне объяснимые
попытки леомура обороняться. Постепенно Роджер, которого скорее толкали, чем
лупили, стал приходить в себя, и колокольный звон в голове утих до уровня
равномерного гула. К тому моменту, когда бита с мячом достигли последнего
поворота дороги, он уже достаточно сносно держался на ногах.
Наконец, за плавным изгибом улицы показался огромный валун, возле
которого, бессмысленно покачивая головой, медленно поднимался на лапы
ошеломленный шорг. Гризли широко расплылся в улыбке и, придвинувшись к лиату
вплотную, почти дружески хлопнул его по плечу:
- Что, хлюпик, размечтался? Нет, шмакодявка, нашего брата каким-то там
булыжником не угробишь. Старина Барни покрепче стали будет. - Фарлах с
неожиданной гордостью и нежностью посмотрел на монстра, с трудом
воспринимающего действительность.
Ожидать подобной же нежности в отношении себя Роджеру не приходилось. У
юного путешественника оставался последний шанс, связанный с кратковременной
расслабленностью противника. И он не преминул воспользоваться им,
обрушившись всей мощью собственного Дара на мотос, зону формирования