"Елена Грушко. Венки Обимура" - читать интересную книгу автора

какое другое платье доброго молодца той иглой прошей, само собой, втайне
от всех - и любовь приворожена навеки!
- Боюсь я змей, дяденька,- призналась Наталья.- Из куста шипуля, за ногу,
тяпуля! Да и жалко ее...
- Эка ты! - надулся Ерема.- Ну ладно. Хошь, научу, как корень
Симтарин-травы добыть?
- А верное ли средство?
- Верней не сыскать! У Симтарина первый лист синь, второй багров, третий
желт, а четвертый червлен. Вся сила травы в том, что под корнем у нее
человек. Человека надобно взять, разрезать ему грудь, вынуть сердце. Если
кому дать сердце того человека - иссохнет по тебе!..
Думал Ерема, в ноги ему девка за такой совет кинется, а она, неразумная,
побелела вся-да и прочь из избы. Ишь, привередливая! Чтобы не обидеть
никого да еще и выгоду свою взять - такое только в сказках бывает!
А Наталья бежала - слезы лила. Ведь к Ереме люди не от радости - от беды
идут, а у него, стало быть, про те беды душа не болит, коли он даже
сердечную маяту норовит через злодейство исцелить. Нет, не нужна Наталье
такая лечьба - невинной кровью, живой болью! Люди говорят, добр Ерема,-
что ж он зло творит? Может статься, тот, кого лиходеем прозвали, про
добрые снадобья ведает? Кто их разберет, ворожбитов, злые они или добрые.
На то они и знахари, чтоб их никто не понимал!
И вот волховит-зелейщик, колдун лесной, пред Натальей. Смотрит с печалью,
да слова его еще печальнее:
- Мыслимое ли дело, девица, небесную любовь в сердце побороть, на земную
ее сменять? Коли стал твой мил-друг на ту стезю, не свернуть его.
Наталья пуще прежнего заплакала:
- Ох, не надобна ему та стезя! Нет в его сердце небесной любови! Батюшкин
обет он исполнил. Тяжко захворал родитель его, а как в глаза смертушка
глянула, так посулился, коли жив останется, Богу сына младшего отдать. А
младший-то...
-- Вон что! - Колдун погладил девицу по голове.- Дитятко ты мое горькое,
бесталанное! Никакое приворотное зелье тебе не надобно. Такая потребна
трава, чтоб клятвы разрешала, обеты снимала. Посуди сама - кабы твой
Иванушка мог, давно бы из монастыря к тебе вырвался. Но как ему такой грех
взять на душу? Как батюшку на бесчестье обречь? Доброе сердце у него,
доброе - да чересчур мягкое.
Пала Наталья на колени:
-. Помилосердствуй, дай тогда отсушки какой ни есть, отврати меня от этой
сухоты! Правдиво твое слово, а от него пуще прежнего сердце болит, в
Обимур броситься впору!
Поднял ее колдун:
- Не плачь, милая. Нету у меня нынче такой травы. При-ходи после Иванова
дня, помогу твоему горю, освобожу душеньку-страдалицу. Теперь же ступай
домой. Не то к Ульяне сходи, ворожейке, что у истока Обимура живет. А меня
прости...
Девушка как во сне пошла из избы, и долго, долго бродила меж стен тишина.
Уже когда темноту к себе в гости позвала, вымолвил Михаила:
- Засвети лучинку, Егорушка.
Слабый огонек задрожал в светце. Что-то трещит лучина, дрожит и мечет
искры - не к дождю, не к ненастью ли?