"Елена Грушко. Венки Обимура" - читать интересную книгу автора

Увидев у крыльца опрокинутую плетенку, он подхватил ее и ошеломленно
выговорил:
- А где ж кикиморка?
Корявый зашелся в хохоте. Загудел лес, ветки о ветки ударились.
- Бесоугодники,- пробормотал Ерема.- Чтоб вам изо лба глаза выворотило на
затылок! Чтоб вам!..
Филин, который сидел себе тихо да недвижно на плече у ко-рявенького, вдруг
как заплещет толстыми крылами, как заухает. 
- Белый Волк идет,- таинственно молвил мужик-коряжина.- Уноси, Ерема,
ноги, пока жив. Другим разом приходи.
- Бес, бес играет вами на пагубу вам,- твердил Ерема, кидая ненавидящие
взоры по сторонам.- Чародеи проклятущие! - И с шумом ломанул в чащу.
- Ерема...- медленно выговорил отрок.- Знахарь. Я его голос вспомнил. Он
меня изгонял-заговаривал.
- Тебя?! - Корявенький лик еще больше исказился от изумления.- Так это ты,
что ль, кикиморка?!
Парнишка пожал плечами, но ответить не успел, потому что в этот миг словно
ветер повеял из чащобы - и явился перед избушкой белый волк. Крупный,
поджарый, уши торчком! Замер, горделиво вскинув голову.
Отрок пристально смотрел в желтые лютые глаза, но смотрел без страха, то
ли не ведая повадок дикого зверья, то ли чуя, что волк не простой... Меж
тем мохнатый мужик склонился к острому уху, что-то лопотал, взглядывая на
парнишку зелеными глазами. Суетился, поухивал филин. Волк, чудилось,
слушал... Внезапно он издал короткий властный рык, перекинулся через пень,
в который был воткнут нож,- и на поляне возник человек.
Был он высок ростом - чуть ли не вдвое выше своего косматого спутника.
Суров ликом - прямые низкие брови над хищным носом, тонкие губы прячутся в
длинных полуседых усах. Да и голова его и борода были сивы, не отличишь от
овчин старого полушубка. Филин перепорхнул на его плечо - и словно бы иной
птицей обернулся: поводил головой, щурился, что твой ястреб!
- Ну, будь здоров, подкидыш! - мощным голосом проговорил седовласый.- Что
ж рогожки не дали прикрыться тебе? Весна-то весна, а март морозцем на нос
садится. Ты же наг, словно на Егорья вешнего по росе кататься намерился.
Разом лихоманка привяжется! - Он сорвал с плеч тулупчик и укутал отрока.
Тот растерянно молчал.
- Со страху, что ль, речи лишился? - усмехнулся седовласый.- А ты не
пугайся. Это вот приятель мой, Леший, Лешакович по батюшке. Филин - гонец
мой. Мудреная птица. До совушки-вдовушки, Ульяны Степановны, далеко ему,
однако страж надежный, часовой чуткий. Ну а я Михаила, Афанасьев, сын,
Антонов внук. Дальше прадедов своих не ведаю. Поди тоже, как я, по чащобам
скитались, злобу людскую размыкали, от наветов таились, с волками
водились. Ну что ж, хранит Господь и дикого зверя... Молви теперь про себя
словечушко.
Парнишка смотрел на Михаилу, и глаза его горели тоской.
- Не тумань чела, отрок,- тихо сказал седовласый.- И змея своих змеят не
ест, а тебя, вишь, батька с мамкой отринули... Наслышан, наслышан! -
отмахнулся он от удивленного взора.- Мышка нашуршала, лозинка
прошелестела. Ох, боится народишко дива дивного, чуда чудного! А невдомек
ему, что дитятко - словно тесто, как замесил, так и выросло, породи сынка
хоть пахарь, хоть болярин, хоть и Змей поднебесный.