"Елена Грушко. Чужой" - читать интересную книгу автора

привычками и привязанностью к Хозяину и Хозяйке, внешне проявляющаяся в
капризном, независимом характере. Неуемная страсть Хозяина к лыжным
прогулкам зимой и частым походам летом помогала этой тоске развиваться и
крепнуть. Действительность оживляла краски, запахи и звуки памяти,
добавляя к ним то, чего не знали и на могли знать предки Сильвы, не
покидавшие северных земель.
Тайга пугала и манила Сильву: резко, больно билось сердце от бесчисленных
живых, сверкающих запахов, шире раскрывались длинные, узкие глаза, сильные
лапы подгибались - в тайге у Сильвы всегда был какой-то растерянный вид,
но все-таки она послушно и неутомимо шла рядом с Хозяином, не забегая
вперед и не отставая, хотя обычно ее было трудно удержать. Хозяин потом
частенько замечал с небрежной похвальбой: Сильва бесподобно усвоила
команду "рядом"! - и не догадывался, что в тайге он для своей собаки всего
лишь нечто вроде цепочки, привязывающей ее к спокойному и привычному миру.
Хозяйка скрыто недолюбливала Сильву. Уж если иметь собаку, думала она, то
скотч-терьера или эрделя - шерсть у них не так лезет, а вид более
экзотический и престижный. Хозяин приобрел именно лайку, потому что одно
время решил, было распроститься с тесным и душным городом и поселиться в
тайге, на худой конец в дальнем пригороде, в собственном доме, колоть
дрова, наблюдать пляску огня в печи, а вечером выходить во двор в
наброшенном на плечи полушубке, долго смотреть на чистые, ничем не
затуманенные звезды; охотиться... Жена, однако, взбунтовалась, и они
остались в городе. Хозяин решил, было, перепродать Сильву, но отговорил
приятель: подсказал, что на этой неприхотливой собачке можно сделать
хорошие деньги, когда она подрастет и ощенится - нужно только подыскать
чистопородного партнера. С деньгами у Хозяина всегда было туго. Так Сильва
осталась в доме - как вложенный в прибыльное дело капитал.
Она привязалась к людям, хотя они никогда не нежили и не ласкали ее. Но в
памяти - невнятно, полузабыто - жил один случай...
Сильва, конечно, не знала подробностей, которые состояли в том, что, когда
она была совсем щенком, к Хозяевам приехал на зимние каникулы дальний
родственник из небольшого приморского городка - пятнадцатилетний мальчик.
Сильву только что привезли, она простудилась в дороге и захворала.
Задыхалась от жара, глаза болели и слезились, все время знобило... Хозяйка
брезгливо передергивалась, слыша жалобное скуление. Хозяин растерялся.
Мальчик все каникулы провел с ней: поил теплым подслащенным молоком с
растворенным в нем лекарством, отогревал, завернув в собственный шарф, а
на ночь украдкой брал в постель. Именно это запомнила Сильва: горячую,
темную тишину в комнате, призрачные белые узоры на замороженных окнах,
тоску по теплому материнскому боку и давящий страх, который, однако,
оставлял ее, сменялся сонным покоем, когда, еле слышно поскуливая, путаясь
в одеяле и простынях, она пробиралась к подушке, сворачивалась клубком,
стараясь уткнуться носом в горячее, гладкое, горьковато, но так
успокоительно пахнущее, мерно вздымающееся плечо Человека, который -
Сильва, не зная названия словам и чувствам, смутно ощущала это - любил
ее...
Через десять дней мальчик уехал, на прощание поцеловав Сильву в морду
влажными и солеными губами. Он просил Хозяина отдать ему щенка, но к тому
времени Сильва уже стала ценным капиталом.