"Майкл Грубер. Книга воздуха и теней " - читать интересную книгу автора

Микки была очень приятной, с двумя спальнями и видом на кафедральный собор.
Она казалась темноватой - так часто выглядят городские квартиры с длинными
коридорами, - но довольно чистой, и Микки производил впечатление славного
парня. Я и раньше видел его на территории университета: парень заметный,
крупный, почти как я, рыжеволосый, с пухлыми губами, нависающими бровями и
выпуклыми глазами кого-нибудь из Габсбургов. Он носил твидовые пиджаки и
фланелевые штаны, а в холодную погоду - самую настоящую военно-морскую
шинель из верблюжьей шерсти. Говорил Микки с явным, очаровательно
спотыкающимся акцентом англофила, какой можно услышать из уст знаменитых
колумбийских профессоров английской литературы, имевших несчастье родиться в
США.
Несмотря на склонность к эффектам, Микки был, подобно большинству
нью-йоркских интеллектуалов и в отличие от меня, типичным провинциалом. Он
родился... нет, даже под страхом смерти мне не вспомнить названия этого
места. Не Пеория, но что-то вроде. Кеноша. Аштабьюла. Молайн, может быть?
Один из индустриальных городов Среднего Запада и среднего размера. Так или
иначе, но Микки сообщил мне при первой нашей встрече, что являлся "отпрыском
маленькой бизнес-империи", занимающейся изготовлением промышленных заглушек.
Помню, я спросил его, что это такое, а он рассмеялся и сказал, что, мол,
понятия не имеет, но всегда представлял себе эти штуковины в виде гигантской
"молнии" на штанах размером с товарный поезд.
Собственно, деньги сделал прапрадедушка Микки, а отец и дяди просто
заседали в совете, играли в гольф и были столпами общества. Похоже, в стране
тысячи таких семей - наследники состояний, сколоченных до наступления эры
налогов и глобализации. Они поддерживают фамильный капитал осторожными
инвестициями и отказываются от расточительного образа жизни.
Потом разговор неизбежно перешел на меня. Вдохновленный искренностью
Микки и ощущением, что он ждет от нового соседа какой-то городской экзотики,
я рассказал ему о своем почтенном предке Исааке Мишкине. Федеральным
следователям и представителям организованной преступности отсюда и до Вегаса
он был известен как Иззи Бухгалтер, или Иззи Цифра, а широкой публике - как
дипломированный бухгалтер высшей квалификации.
- Вот не знал, что бывают евреи-гангстеры, - выдал Микки стандартную в
таких случаях фразу.
Тогда я сообщил ему про "Корпорацию убийств" Луи Лепке, Кида Рилса и
Меира Лански. Последний из троих стал инструктором и покровителем моего
папы.
Такое случилось со мной впервые - я изложил семейную историю едва
знакомому человеку, тем самым покончив с чувством своеобразного стыда,
терзавшего меня в школьные годы. Почему я открылся Микки? Потому что
отчетливо ощутил: он понятия не имеет, что стоит за подобными вещами. Проще
говоря, он воспринял мой рассказ так же, как если бы я родился в цирке или в
цыганском таборе. Но, конечно, все это значило гораздо больше.
- Выходит, ты еврей?
Естественный вопрос со стороны Микки. Уверен, он удивился, когда я
ответил, что нет, на самом деле я не еврей.

Я слышу звук лодочного мотора на озере - далекое гудение. Середина
ночи. Никто не рыбачит ночью. Или рыбачит? Я не знаю, я не рыбак. Возможно,
здесь водится рыба, которая клюет в темноте, как москиты; или бывает ночная