"Сара Груэн. Воды слонам! " - читать интересную книгу автора

занимаясь моими ногами. Она действует быстро и ч дико, а если и
останавливается, то ненадолго.
- Едва ли. Адвокаты несокрушимы.
Она смотрит на меня долгим взглядом, как будто хочет увидеть во мне не
пациента, а личность. На миг у меня перехватывает дыхание. Но она вновь
принимается за работу.
- Скажите, родные поведут вас в выходные в цирк?
- О да, - отвечаю я не без гордости. - Каждое воскресенье кто-нибудь да
заходит. У них все четко, как в аптеке.
Она встряхивает одеяло и укрывает мне ноги.
- Ну что, принести ужин?
- Нет, - отвечаю я.
И вновь неловкая пауза. Мне приходит в голову, что следовало бы
добавить "спасибо", но уже поздно.
- Ладно, - говорит она, - я еще загляну посмотреть, не нужно ли вам
чего.
Как же, заглянет она. Все они так говорят.
Но, будь я проклят, вот и она.
- Только никому не говорите, - просит она, спешно водружая мне на
колени переносной столик и застилая его бумажной салфеткой, а потом кладет
туда пластиковую вилку и ставит блюдце с фруктами. Клубника, дыня, яблоко...
До чего же аппетитно они выглядят!
- Это мой завтрак. Я на диете. Вы любите фрукты, мистер Янковский?
Я и хотел бы ответить, но вместо этого зажимаю рот дрожащей рукой. Боже
мой, яблоко...
Погладив меня по другой руке, она уходит, деликатно не замечая моих
слез.
Я кладу в рот кусочек яблока и смакую. Флуоресцентная лампа, жужжащая у
меня над головой, льет резкий свет на мои скрюченные пальцы, тянущиеся за
кусочками фруктов. До чего же они чужие. Нет, не может быть, чтобы это были
мои пальцы.
Возраст - безжалостный вор. Когда дни твои подходят к концу, он лишает
тебя ног и сгибает спину. Боль и помутившийся рассудок - вот его приметы.
Это он тихой сапой насылает на твою жену рак.
Метастазы, сказал врач. Протянет от нескольких недель до нескольких
месяцев. Но моя любимая была хрупкая, как птичка. Она протянула всего девять
дней. Мы прожили вместе шестьдесят один год - и вот она сжала мою руку и в
одночасье угасла.
Порой я готов отдать что угодно, лишь бы она вернулась, но на самом
деле даже рад, что она ушла первой. Когда ее не стало, что-то во мне
надломилось. Казалось, жизнь закончилась - и я не хотел бы, чтобы эта участь
досталась ей. Остаться в живых куда как более гадко.
Раньше мне думалось, что лучше дожить до глубоких седин, чем наоборот,
но теперь я засомневался. Все эти игры в лото и спевки, ветхие старички и
старушки в инвалидных креслах, по всему вестибюлю, - да тут любой возжелает
смерти. Особенно если вспомнить, что я и сам - один из этих ветхих
старичков, отправленных в утиль.
Но тут ничего не поделаешь. Все, что мне остается - ждать неизбежного,
наблюдая, как тени прошлого врываются в мое праздное настоящее. Они
громыхают и рокочут, и вообще чувствую себя как дома, ведь моя жизнь больше