"Иржи Грошек. Реставрация обеда " - читать интересную книгу автора

впечатление, что в действительности автору на свое детство - как слону на
Ганнибала.
С. < ... > А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? -
удивился этот мужчина... - Счастливая коммерция в литературной среде была
замечена неоднократно, когда некая писательница успешно занималась
проституцией. Что же касается автора, то на него - мало кто позарится. Это
тривиально. А тривиальное и божественное в литературе встречается, когда
книга Барбары Картленд лежит на книге Данте.
С. < ... > Я вышел на перрон, чтобы полюбоваться поездом "от станции
Брно..." - Течение мысли зависит от направления поезда. Например,
отъезжающих за границу все время мучает ностальгия, а возвращающихся на
родину - собственная глупость. Проводники, как собаки, понимающе
заглядывают в глаза и по пути "туда" предлагают пассажирам - кофе,
обратно - водку. Почему на стальной магистрали думается только по ходу
движения - загадка человеческой натуры.
С. < ... > В детстве я коллекционировал марки... - Всякая настоящая
пани тоже обязана выбрать "хобби", чтобы весело проводить время.
Пересчитывать на досуге денежные знаки, коллекционировать пустые консервные
банки... Чем смешнее "хобби", тем больше вероятности выскочить за него
замуж. Чтобы расквитаться с мужчиной за патриархат - по программе истории
за девятый класс.
С. < ... > Идея двойственности, заключенная в романе, сбивает
простодушного читателя с толку, лает на критиков и путает следы... - И
далее "роман" Йиржи Геллера развивается столь стремительно, что надо
переквалифицировать его в изнасилование...


***

Здесь Йиржи Геллер взял Вендулкииы "примечания" и выбросил в окно. И
"Реставрация обеда" осталась без примечаний...


замысел

Но разве не тем же безумием одержимы декламаторы, вопящие: "Эти раны я
получил за свободу отечества, ради вас я потерял этот глаз?!"
Петроний Арбитр. Сатирикон


прага. февраль 1998 года

Собственно говоря, писатель придает чужим поступкам осмысленный вид.
Ему недостаточно фактов, и он пробует реконструировать события, приведшие к
трагическому финалу. Потому что литература все склонна драматизировать, а
кинокартина, в конце концов, - воодушевлять. Хотя бы режиссера - на
двадцать четвертую серию. Несчастный писатель доводит посторонний маразм до
апогея, а сам ощущает упадок сил, поскольку предполагает логику там, где ее
нет. Порою писателя возмущают импульсивные действия различных персонажей.
Он пробует запихнуть их по дюжине в одну обувную коробку, а персонажи