"Ариадна Громова, Рафаил Нудельман "В Институте Времени идет расследование" [NF] (детс.)" - читать интересную книгу автора

сначала показалось, он так разволновался потому, что я была в синем
платье, которое... ну, в общем, оно было на мне при первой нашей встрече.
Я почему-то вдруг вспомнила, сколько лишнего наговорила ему... Ну, тогда,
в зале хронокамер, когда мы с ним объяснялись насчет тебя... И я ему
сказала: "Аркадий, ты, пожалуйста, не придавай значения тому, что было в
зале хронокамер". А он как-то странно, будто бы с испугом, посмотрел на
меня и ответил скороговоркой, небрежно: "Нет, ничего, я это дело уже
уладил". Я спросила: "Да ты о чем говоришь?" У него глаза такие
сделались... жалкие, что ли... и вдруг он сказал, очень искренне и даже с
надрывом, совсем на него не похоже: "Слушай, Нин, я здорово запутался, ты
даже не представляешь, до чего! Потом ты все узнаешь... Сам я, конечно,
виноват, но уже ничего не поделаешь..." Хотел словно бы еще что-то
сказать, но махнул рукой и пошел. А потом... - Нина запнулась и опять
как-то странно, не то испытующе, не то умоляюще, поглядела на меня.
- Что? Что потом? - в тоске спросил я.
Я понимал уже ясно: надвигается новая беда - Нина отдаляется от меня,
теперь, когда мне так нужна... Ну, даже не помощь, а хотя бы просто
сознание, что Нина тут, рядом, что она - надежная, она не изменит, не
изменится непонятно почему... А тут именно начиналось это самое "непонятно
почему", с которым я сегодня уже столкнулся, впервые в жизни...
- Потом... - Нина все не отводила от меня взгляда, и я уже ясно
чувствовал, что она чего-то ждет от меня, но не мог понять, что же я
должен сделать. - Потом это вообще было похоже на сумасшествие, мне даже
страшно стало. Понимаешь, я побежала за ним, - Нина говорила все это
монотонно и невыразительно, - спросила: "Аркадий, да что с тобой, может, я
чем помочь могу, ты скажи!" - ну что-то в этом роде. А он остановился,
поморщился, будто горькое проглотил, а потом как расхохочется! Но этим
своим, знаешь, искусственным смехом...
Аркадий начинал громко и неестественно смеяться либо со злости, либо от
смущения. Может, его разозлило участие Нины? Он ведь очень самолюбивый...
- ...и сказал: "Да ты не переживай, это я просто пошутил, извиняюсь,
конечно!" - продолжала Нина. - И еще добавил это ваше, из Козьмы Пруткова,
насчет шуток с женщинами...
- "Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны!" - машинально
пробормотал я. - А потом?
- Да потом он ушел, вот и все! - почти грубо сказала Нина и, чуть
помолчав, спросила: - Так как же ты объясняешь слова Аркадия и вообще все
это?..
- Понятия не имею, что все это значит! - ответил я и, чувствуя, что
Нину этот ответ не удовлетворяет, даже злит, торопливо забормотал: - Ну,
то есть ты понимаешь, Нин, я ни о чем таком не знаю... мы же с ним за
последнее время, сама знаешь... Если б я хоть видел его после этого
разговора, а то... - Я мучительно подыскивал какие-то убедительные для
Нины слова.
- ...а то ты ушел в пять часов, и все! - почти издевательским тоном
закончила Нина.
- Ну да! - беспомощно подтвердил я. - А что же было делать, когда он
меня, я ж тебе говорю, прямо выгнал из лаборатории? Но вообще-то я не вижу
ничего особенного в этом вашем разговоре. У нас с ним еще и не такие
разговоры бывали, он иногда, если о чем-нибудь другом думает, жуткую чушь