"Дмитрий Громов. "Суд" над Олди (Киев, сентябрь 1998 г.)" - читать интересную книгу автора

малокультурных; и именно сочетание этих двух стихий более-менее плодотворно
проводит мировая литература на протяжении уже многих веков. Особенно это
акцентируется в постмодернизме, который представляют последние вещи Генри Лайона
Олди. Это плодотворно, это интересно, и то, что книги Олди действительно
написаны талантливо, господин Прокурор, надеюсь, отрицать не будет.
Hо если речь идет о фантастике, то мне представляется целесообразным
выделить фантастику двух типов. Первая условно называется реалистической, и
Гоголь сформулировал ее принципы так: "Однако же при всем при том, хотя,
конечно, можно допустить и то, и другое, и третье, а все, однако же, как
поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Что и не говори, а подобные
происшествия бывают на свете. Редко, но бывают." То есть самые необычайные
фантастические происшествия становятся реальными - или потому что
фантастический элемент вводится в реальную действительность, или потому, что
сама эта абсолютно фантастическая действительность изображена реалистически.
Hо в случае с Олди, мне кажется, можно говорить о втором типе фантастики,
когда исходная постановка вопроса абсолютно нереальна, то есть недопустима для,
условно говоря, здравомыслящего человека в принципе. Hапример, карма как
компьютер, или, скажем, исходная постановка космологии в романе "Герой должен
быть один", или миры "Бездны Голодных глаз", и так далее. Олди как бы заранее
предупреждают читателя, они берут в кавычки все, о чем пишут. Предлагается не
воспринимать это слишком всерьез - это реально в том смысле, что оно становится
реальностью для читателя, который погружается в этот мир. Hо это не обьективный
мир, не тот мир, который может пересечься с нашим. Тем не менее, из этой
первоначальной постановки Олди делают все возможные, реалистические и
достоверные, выводы.
Это, если угодно, тактика "выжженной земли". После Олди обращаться, скажем,
к теме той же китайской мифологии или греческой не то что небезопасно, но, по
существу, бессмысленно. И, как мне кажется, одна полуудача Олди последнего
времени - "Черный Баламут" - вышла именно полуудачей, потому что писатели
вторглись на землю, которую уже выжег Роджер Желязны. Hо, тем не менее (и это,
надеюсь, тоже не будет отрицать господин Прокурор) в кульминационные моменты эти
кавычки как бы исчезают, остаются только человек и мир, в котором он живет.
Самые убедительные и яркие сцены - это, пожалуй, эпизоды с участием
Великого Здрайцы в "Пасынках Восьмой Заповеди" или битва с гигантами в романе
"Герой должен быть один". Особенно в этом последнем романе есть человек,
обыкновенный, живой, несовершенный человек, против тупой, механической,
всесокрушающей силы. Это, мне кажется, прекрасная метафора.
Господин Прокурор не прав в своих утверждениях о профанации мировой
культуры в творчестве Олди. Другие критики идут еще дальше, говоря, скажем, о
презрении, которое испытывают авторы к своим мирам и к своим героям. Hо, опять
же, Олди - это писатели конца ХХ-го века. В ХХ-м веке этические ценности были
или присвоены тоталитаризмом (и им был придан обратный знак), или массовой
культурой, когда они были просто опошлены. А какой остается путь? Остается путь
игры, тот самый путь, который указывал Хейзинга. Это путь иронии, а иронией Олди
владеют блестяще. Как справедливо заметили писатели в одном из своих интервью, в
одном из своих, можно так сказать, свидетельских показаний: то, о чем они пишут,
это "здесь и сейчас". Hо в то же время это не просто "здесь и сейчас", это
"везде и всегда".
Олди не ищут правды в чужих мифах, они пытаются нащупать дорогу к своим. Hо
не дают окончательных ответов. И тут, как мне кажется, ключ к философии Олди,