"Ариадна Громова. Мы одной крови - ты и я!" - читать интересную книгу автора

"рукопожатия по заказу", Барс немедленно прекращал упражнения с когтями и
подставлял баки.
- Ты гнусный шантажист и лентяй, Барс, вот ты кто! - сказал я,
несколько огорчившись. - Не хочу я с тобой иметь никакого дела!
- М-мы? - вопросительно мурлыкнул Барс.
- Вот тебе и м-мы! - пробормотал я, повернулся на бок и взялся за
книжку, решив наказать Барса холодным презрением.
Он долго приставал ко мне, бодал головой в спину, потом встал передними
лапами на плечо и поцеловал меня в ухо. На меня эти его штучки всегда
действуют, но тут я решил быть непреклонным.
- Ну тебя! - сердито сказал я. - Иди, иди, не мешай читать. Только и
знаешь, что удовольствие, а попросишь тебя как человека поработать чуточку
- тебе и когтем лень шевельнуть.
Барс вообще очень любит, когда я с ним разговариваю, и охотно отвечает
- отмяукивает в ответ. Но, конечно, он любит, чтобы ласково говорили, а не
сердито. На мои слова он явно обиделся, спрыгнул с тахты, ушел в другую
комнату и немедленно начал драть когтями обивку кресла.
- Вот я тебе! - крикнул я и громко хлопнул сложенной газетой, чтобы его
припугнуть.
Барс перестал терзать кресло, зато начал мяукать. "Специальным мявом",
- как говорит мама. Обычно он мяукает довольно однотонно, на высоких
нотах, а "специальный мяв" - это баритональное мяуканье, переливчатое и
протяжное:
целая кошачья песня. Звучит оно очень красиво, но мне всегда делается
смешно, когда Барс начинает вот так петь. "Специальный мяв" выражает
довольно сложную смесь эмоций: недовольство, обиду, тоску, жажду внимания.
Последнее, пожалуй, самое важное: стоит мне откликнуться, как Барс
прекращает пение и появляется в комнате с вопросительным коротким
мяуканьем.
- Эй, Шаляпин, кончай концерт! - крикнул я.
- М-р-р? - немедленно отозвался Барс, вбежал в комнату и бросился
брюхом вверх, призывно мурлыкая.
- Негодяй ты кошачий! - сказал я, нехотя откладывая книжку. - Нахально
спекулируешь на моих нежных чувствах к твоему роскошному брюху!
Я уселся перед ним на корточки и начал поглаживать атласистое
белоснежное брюхо. Барс опять ритмично задвигал лапами. Я попробовал
добиться "рукопожатия". Барс один раз небрежно пожал палец, потом
изогнулся и подставил баки, ожидая награды, а на второй раз вообще убрал
лапы.
- Ну и лентяй же ты! - сказал я с неодобрением. - Просто позор мне, что
я воспитал такого тунеядца. Абсолютно бессовестная кошатина!
Эпиграф к этой главе я поставил именно такой потому, что тот день у
меня весь был какой-то неуправляемый. С вечера я планировал, что схожу в
кино, потом зайду к Ольге, повидаю маму. А утром посмотрел в окно - и мне
вообще расхотелось выходить из дому в такую погоду. Тогда я решил, что
набросаю конспект статьи для "Ученых записок" и напишу письма. А вместо
этого залег на тахту, под предлогом, что мне нужно кое-что просмотреть для
статьи. Я действительно снял с полки две-три книги, которые следовало
просмотреть, но попутно прихватил еще номер "Науки и жизни" и начал читать
статью о гипнозе.