"Станислав Гроф. Психика и Космос" - читать интересную книгу автора

героина, пыталась почистить пистолет.
В конце конференции в Спринг-Гроув лечащий психиатр спросил у доктора
Чарльза Сэвиджа и у меня, не хотим ли мы назначить Флоре курс ЛСД-терапии.
Нам было чрезвычайно трудно принять такое решение, особенно потому, что это
было время общенародной истерии по поводу ЛСД. У Флоры было криминальное
прошлое, она и раньше владела оружием и проявляла серьезные суицидальные
наклонности. Мы хорошо осознавали, что, проведи мы при таких обстоятельствах
сеанс лечения ЛСД, все неудачи свалили бы на наркотик и наше вмешательство,
невзирая на историю болезни пациентки. С другой стороны, все предыдущие
попытки оказались безуспешными, и Флоре грозила перспектива провести всю
жизнь в палате для хроников. После некоторых размышлений мы решили рискнуть
и взять ее в программу ЛСД-терапии, чувствуя, что этот риск оправдан ее
отчаянной ситуацией.
Первые два сеанса с высокой дозой ЛСД, которые я провел с Флорой,
ненамного отличались от многих других сеансов, проведенных мною раньше.
Девушке пришлось столкнуться с рядом ситуаций из ее бурного детства, и она
неоднократно переживала эпизоды борьбы в родовом канале. Она смогла связать
свои неистовые суицидальные наклонности и болезненные лицевые судороги с
некоторыми аспектами родовой травмы и разрядить множество сильных эмоций и
физическое напряжение. Несмотря на это, терапевтический эффект казался
минимальным. На третьем сеансе ЛСД в течение первых двух часов не произошло
ничего из ряда вон выходящего: переживания Флоры не отличались от тех,
которые она испытала во время первых двух сеансов. Вдруг она стала
жаловаться, что болезненные лицевые судороги становятся невыносимыми. На
наших глазах искажавшие ее лицо спазмы невероятно усилились, и оно
превратилось в застывшую маску, для которой больше всего подошло бы название
"маска зла".
Девушка заговорила низким мужским голосом, и все в ней так изменилось,
что я не мог усмотреть никакой связи между ее теперешней внешностью и
прежним "я". Глаза выражали неописуемую злобу, руки судорожно сжались и
стали походить на когтистые лапы. Энергия, завладевшая ее телом и голосом,
приняла персонифицированную форму и предстала в обличье дьявола. "Он"
обратился ко мне и велел, чтобы я отстал от Флоры и отказался от попыток ей
помочь. Она принадлежала ему, и он обещал покарать любого, кто осмелится
вторгнуться на его территорию. Далее последовал явный шантаж, череда
зловещих описаний того, что ждет меня, моих коллег и всю программу, вздумай
я не подчиниться. Трудно описать жуткую атмосферу, которая сопровождала эту
сцену: в комнате почти ощущалось неуловимое присутствие чего-то враждебного.
Шантаж усугублялся тем, что содержал конкретную информацию, к которой
пациентка в своей повседневной жизни не может иметь доступа.
Хотя я на некоторых сеансах ЛСД-терапии и наблюдал подобные проявления,
они не были столь реалистичными и убедительными. Я сам испытал сильный
эмоциональный стресс, затрагивавший метафизические измерения. Мне было
трудно сдерживать страх и стремление вступить в активную схватку с
таинственной силой, которую я так живо ощущал. Я стремительно прокручивал в
мыслях все возможности, пытаясь выбрать для этой ситуации наилучшую
стратегию. В какой-то момент я поймал себя на том, что всерьез думаю о
необходимости пополнить наш терапевтический арсенал распятием. Я обосновывал
это тем, что мы явно имеем дело с проявлением юнговского архетипа, и в этих
обстоятельствах крест мог бы сыграть роль особого архетипического средства.