"Станислав Гроф, Джоан Хэлифакс. Человек перед лицом смерти [V]" - читать интересную книгу автора

трансформировалась в юмор. У Катерины даже появилось чувство, что все
пережитое в жизни, было истинным ощущением любви.
Позже в ходе сеанса музыка звучала все громче, словно циклон,
вращающийся с неописуемой скоростью, или смерч, раздирающий ее внутренности.
Музыка нарастала и становилась дикой и гневной. Она захватила Катерину,
угрожая выбросить ее в пространство, где от нее ничего не останется.
Катерина боролась со всасывающей силой этого вихря и ощущала, что, если
позволит втянуть себя в центр, то с нее будет содрана плоть, кости -
абсолютно все. Затем ей представилось, что происходит какая-то жестокая
битва, ведущаяся самым примитивным оружием, типа мечей, кинжалов, алебард и
арбалетов. Катерина была глубоко поглощена этим сражением: она яростно
рубилась, и ей, в свою очередь, наносили раны. Во время побоища она
почувствовала, как музыка поддерживает ее. Два музыкальных рефрена поднимали
и проталкивали ее вперед. Давление было невыносимым, она боялась, что в
любой момент может вспыхнуть и взорваться. Словно вот-вот разорвется
гигантская атомная бомба, своими размерами

превосходящая все известное на Земле, и уничтожит Вселенную. Катерине
казалось, что у нее очень хрупкое, как бы сделанное из самого дорогого
фарфора лицо, и она слышала, как крошились в голове тонкие косточки. Судя по
всему, череп раскололся на тысячу кусков, и оттуда, где он лопнул, на лицо
лилась кровь. Катерина казалась себе маленьким, беспомощным младенцем,
испытывающим удушье в процессе родов и сражающимся за возможность родиться.
В этом переживании присутствовало то, что она назвала "брезжащим
восстановлением единства". Кульминация была достигнута в видении гигантского
колеса, уходящего в беспредельность. По его краю, на бесконечном ободе,
располагались все религии мира, посылая сияющие лучи в центр и наружу. Они
были представлены различными символами и тайными надписями. Катерина стояла
посередине колеса, загнанная прямо в центр, атакованная, искушаемая и
разрываемая всеми этими религиями. Они "жаждали" ее и боролись между собой
за нее, протягивая все лучшее, что могли предложить. Каждый раз, когда
Катерина была готова уступить какой-либо из них, она обнаруживала их
недостатки, слабости и меняла решение. Затем колесо ускорило вращение - все
быстрее и быстрее, пока Катерина не перестала различать что-либо. Она была
полностью обездвижена, абсолютно неподвижна в центре времени и пространства,
и колесо, наполненное столькими вероучениями, сплавило их в одно. Все было
залито теплым, мягким, золотым светом. Катерина парила и купалась в нем,
ощущая себя убаюкиваемой и утешаемой. Такое сливающее все воедино
божественное видение было, видимо, то, к чему она стремилась и ждала всю
свою жизнь. Оставался лишь последний маленький шаг к полному растворению и
единству. Когда же Катерина уже была готова слиться с божественным светом,
она поняла: Божество - всегда мужчина, и полностью сдаться ему и слиться с
ним она не может.
Ничего драматичного в сеансе после этой кульминации не произошло,
Катерина была погружена в теплое золотое сияние и ощущала себя любящей и
любимой. Когда мы дали ей землянику со свежевзбитым кремом, для нее это
явилось чуть ли не экстатическим переживанием: "Это было самое потрясающее
блюдо, которое я когда-либо ела в жизни. Оно было чувственным и на вкус
невероятно своеобразным. Джоан, иногда я не могу приять, являешься ли ты
моей матерью, сестрой или дочерью. Ты являешься для меня столь многим".