"Николай Гродненский. Неоконченная война (История вооруженного конфликта в Чечне) " - читать интересную книгу автора

возглавлял тогда капитан госбезопасности Султан Албогачиев, ингуш по
национальности, до этого работавший в Москве следователем. В этом качестве
он отличался особой жестокостью. Особенно это проявилось во время следствия
по делу академика Николая Вавилова. 61 Усердие Албогачиева не прошло
незамеченным - получив повышение, он накануне Великой Отечественной войны
вернулся в родную республику. Однако вскоре выяснилось, что новоиспеченный
нарком внутренних дел Чечено-Ингушетии отнюдь не горит желанием выполнять
свои прямые обязанности по искоренению бандитизма. Об этом свидетельствуют
многочисленные протоколы заседаний бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б):
- 15 июля 1941 года: "Нарком тов. Албогачиев не укрепил организационно
наркомат, не сплотил работников и не организовал активной борьбы с
бандитизмом и дезертирством";
- начало августа 1941 года: "Албогачиев, возглавляя НКВД, всеми путями
отмежевывается от участия в борьбе с террористами";
- 9 ноября 1941 года: "Наркомат внутренних дел (нарком т. Албогачиев)
не выполнил постановления бюро Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) от 25-го июля
1941 года, борьба с бандитизмом до последнего времени строилась на пассивных
методах, в результате бандитизм не только не ликвидирован, а наоборот,
активизировал свои действия". В чем же была причина такой пассивности? В
ходе одной из чекистско-войсковых операций военнослужащими 263-го полка
Тбилисской дивизии войск НКВД лейтенантом Анекеевым и старшиной Нециковым
был обнаружен вещмешок Исраилова-Терлоева с его дневником и перепиской. В
этих документах находилось и письмо от Албогачиева следующего содержания:
"Дорогой Терлоев! Привет тебе! Я очень огорчен, что твои горцы раньше
положенного времени начали восстание (имеется в виду восстание октября 1941
года. - Прим. авт.). Я боюсь, что если ты не послушаешь меня, и мы,
работники республики, будем разоблачены... Смотри, ради Аллаха, держи
присягу. Не назови нас никому. Ты же разоблачился сам. Ты действуй, находясь
в глубоком подполье. Не дай себя арестовать. Знай, что тебя будут
расстреливать. Связь держи со мной только через моих доверенных пособников.
62 Ты пиши мне письмо враждебного уклона, угрожая мне возможным, а я тоже
начну преследовать тебя. Сожгу твой дом, арестую кое-кого из твоих
родственников и буду выступать везде и всюду против тебя. Этим мы с тобой
должны доказать, что будто мы непримиримые враги и преследуем друг друга. Ты
не знаешь тех орджоникидзевских агентов ГЕСТАПО, через которых, я тебе
говорил, нужно послать все сведения о нашей антисоветской работе. Пиши
сведения об итогах настоящего восстания и пришли их мне, я их сразу сумею
отослать по адресу в Германию. Ты порви мою записку на глазах моего
посланника. Время опасное, я боюсь. 10.XI.1941 г."
(ГАРФ. Ф.Р.-9478. Оп.1. Д.55. Л. 1-9)
Под стать Албогачиеву (чью просьбу о враждебном письме Исраилов
добросовестно выполнил) были и его подчиненные. На районном уровне в органах
внутренних дел республики также имелась целая плеяда изменников. Это
начальники райотделов НКВД: Старо-Юртовского - Эльмурзаев, Шароевского -
Пашаев, Итум-Калинского - Межиев, Шатоевского - Исаев, начальники райотделов
милиции: Итум-Калинского - Хасаев, Чеберлоевского - Исаев, командир
истребительного батальона Пригородного райотдела НКВД Орцханов и многие
другие. Чего уж говорить о рядовых сотрудниках "органов"? Документы пестрят
фразами типа: "Сайдулаев Ахмад, работал оперуполномоченным Шатоевского РО
НКВД, в 1942 году ушел в банду", "Иналов Анзор, уроженец с. Гухой