"Джон Гришем. Покрашенный дом" - читать интересную книгу автора

напевать. Мама все еще кипела по поводу того, что мексиканцев опять везли,
как скотину. А Бабка дулась из-за того, что Спруилы оккупировали наш
передний двор.
Точно в шесть вечера Бабка сняла с себя фартук и села за стол напротив
меня. Стол одним концом был приставлен к стене и служил чем-то вроде большой
полки, где вечно скапливались всякие вещи. В центре стоял радиоприемник
фирмы РСА в ореховом корпусе. Она включила его и улыбнулась мне.
Программу новостей канала Си-би-эс нам читал Эдуард Р. Марроу, прямая
трансляция из Нью-Йорка. Всю неделю шли жестокие бои около Пхеньяна, где-то
возле побережья Японского моря, а из старой географической карты, которую
Бабка держала у себя в прикроватной тумбочке, мы знали, что где-то там воюет
пехотная дивизия, в которой служит Рики. Последнее письмо от него пришло две
недели назад. Это был второпях исписанный листок, но между строк можно было
понять, что он торчит в самом пекле.
Когда мистер Марроу покончил с главной новостью насчет очередной склоки
с русскими, то перешел к Корее. Бабка прикрыла глаза. Она сложила руки
вместе, приложив оба указательных пальца к губам, и замерла в ожидании.
Не знаю, чего именно она ждала. Мистер Марроу вовсе не собирался
сообщать всей стране, погиб Рики Чандлер или еще жив.
Мама тоже слушала новости. Она стояла спиной к кухонной раковине, держа
в руках полотенце и уперев пустой взгляд в столешницу. Так происходило почти
каждый вечер все лето и осень 1952 года.
Переговоры о мире вроде начались, но потом прекратились. Китайцы
отступили, затем опять перешли в наступление. Слушая передачи мистера Марроу
и читая письма Рики, мы переживали все события этой войны.
Паппи и отец никогда не слушали программы новостей. Они вечно были
заняты вне дома, в сарае для инструментов, или возились с насосом или еще с
какими-нибудь мелочами, которые вполне могли и подождать. Они без конца
обсуждали виды на урожай, пытаясь найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы
перестать волноваться за Рики. Оба они были на войне. И им не нужны были
услуги мистера Марроу из Нью-Йорка, зачитывавшего очередные телеграммы от
корреспондентов из Кореи и сообщавшего стране, что происходит на том или
другом участке фронта. Они и так знали.
Как бы то ни было, но в тот вечер сообщение из Кореи было очень
коротким, и в нашем маленьком домике это было сочтено хорошим знаком. Мистер
Марроу перешел к другим новостям, и Бабка наконец мне улыбнулась.
- С Рики все в порядке, - сказала она и погладила меня по руке. - Скоро
он вернется домой.
Она заслужила право верить в это. Она ждала Паппи с Первой мировой, а
потом, во Вторую мировую, долго молилась за отца и его здоровье. Ее мужчины
всегда возвращались домой, и Рики тоже не должен нас подвести.
Она выключила радио. Картошка и окра требовали ее внимания. Они с мамой
вернулись к своим кухонным заботам. И все мы ждали, когда Паппи наконец
войдет с заднего крыльца. Думаю, Паппи ожидал от этой войны самого худшего.
Чандлерам в этом столетии пока что везло. Новости он слушать не желал, но
хотел знать, хорошо идут дела или плохо. И когда мы выключали радио, он
всегда тут же появлялся на кухне. И в тот вечер он тоже вошел, остановился у
стола и взъерошил мне волосы. Бабка подняла на него глаза, улыбнулась и
сказала: - Плохих сообщений не было.
Мама мне говорила, что Бабка и Паппи чуть не каждую ночь просыпаются